Гарольд Лэмб - Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
– Но что это значит? – требовала объяснений Айша, которая была рассержена оттого, что страшно перепугалась. – Кинжал и этот хлеб…
– Одно означает «жизнь», – важно заметил Исхак, – другое – «смерть». Безусловно, это предостережение.
– Правда, – Айша парировала, – если бы наши жизни были доверены твоей охране, о хранитель врат храпа, нас бы давно завернули в саван. Ай-ва! Ты что-то никогда не спишь, когда просители идут с серебром для твоего кармана, а когда жулики приходят ночью – где тебя искать?
– Поглядите! – воскликнул Исхак. – Здесь записка какая-то.
Опустившись на колени, он поднял клочок рисовой бумаги и передал его Омару, который поднес его к факелу. Надпись была сделана по-персидски – только одна строка без подписи.
– «Держи язык, – прочитал он вслух, – за… зубами».
– Держи язык за зубами, – глубокомысленно закачал головой Исхак. – Сколь справедливо это предостережение, о господин. Без сомнения, оно относится к Айше, смотрите, клинок имеет форму ее языка. Лучше бы она пекла хлеб и жила бы с миром.
Но Омар знал, что предостережение адресовано ему. И оно пришло, он был в том уверен, из Аламута, а то и от самого Хасана. Бумага была того же качества, что и в голубиной почте Повелителя Гор, и кто еще мог послать предупреждение без подписи? Да, в Исфахане Омар выбросил все воспоминания об Аламуте из головы и никому не рассказывал о том, что видел в кругу семиричников. Он хотел понять, почему вдруг Хасан послал ему хлеб и кинжал.
Вскоре после того, как рассвело, он получил разъяснения. Один из шпионов Тутуша пришел к нему домой и начал с велеречивого приветствия.
– В чем дело? – нетерпеливо спросил Омар.
– Кто знает, где найдет его смерть? О тень султана, гляди, с первыми лучами солнца мы, патрулировавшие без устали улицы города, нашли одного из твоих слуг лежащим в водосточной канаве. Идем посмотришь, мы принесли его.
Спустившись во двор, он провел Омара к носилкам, оставленным в тени, рядом с которыми сгрудились несколько его товарищей. Носилки были прикрыты холстом.
Твердой рукой Омар отдернул покрывало и отпрянул, подавляя тошноту, подкатившую к горлу.
То был труп Джафарака, с почерневшим лицом и горлом, перерезанным ниже подбородка. Из разреза торчал язык Джафарака, как будто он был оторван от всего, кроме своего основания.
– Аллах всемогущий! – всхлипнул уличный стражник. – Я никогда не видел раньше, чтобы кого-то так убивали. К тому же он в годах и калека.
Омар накинул покрывало и глубоко вздохнул. Он знал, что с исполнителя спрос невелик.
– Ты подчиняешься Тутушу? Быстро пришли своего начальника ко мне, мигом.
Тутуш появился так быстро, словно поджидал своего человека за углом. Без лишних слов Палаточник повел шефа шпионов в угол двора, где их никто не мог подслушать. Тутуш промокал пот со своих щек концом тюрбана и нервно перебирал четки, он не забыл, как этот самый Джафарак направил гнев Омара на его голову много лет тому назад. Исподтишка он изучал лицо хозяина дома и не находил в нем ничего обнадеживающего.
Но Омар думал только об убитом Джафараке. С убийством доверенного шута была порвана последняя нить, связывавшая его с беспечными днями юности, с Рахимом.
– Кто мог это сделать? – спросил он. – У него не было врагов. О бог, он был безобиден как ребенок.
Тутуш почти достал пола в своем приветствии.
– Во имя всего святого, это какая-то страшная тайна. Клянусь бородой Али, он разговаривал со мной вчера вечером недалеко от Джами-Масджид, и я предостерег его, пусть Аллах покарает меня еще сильнее, если я лгу, чтобы не шлялся по улицам. Более того, я проводил его до безопасного места, – по мере того как он оправдывался, все больше таинственности звучало в его словах, потому что Тутуш боялся гнева Омара больше, чем сожжения на костре или удара сабли, – и оставил его в добром здравии. Я клянусь…
– Где вы нашли его?
– Один из моих людей нашел его на улице недалеко от реки, далеко от мечети. Но убили его не там, никаких следов крови в пыли. Послушайте меня, о достопочтенный, клянусь Хасаном и Хусаином, святыми мучениками…
– Заткнись! – процедил Омар сквозь зубы.
Хасан! Хасан – сын Сабаха. Хасан только что предупредил его держать язык за зубами. И язык Джафарака был наполовину вырван из тела прошлой ночью. По какой причине, по какой земной причине? Если только люди Хасана не решили, что он следит за ними. Чем занимался Джафарак последние дни? Ничем, кроме того случая с мертвецом, от которого несло Аламутом. Мертвец, рассказывающий о рае в доме ибн Аташа на… Омар вздрогнул, память обострилась, – да, дом рядом с Джами-Масджид. По улице за Джами-Масджид в ночь на пятницу. Вот разгадка.
Джафарак, видимо, мог быть убит рядом с мечетью, а тело его отнесли подальше от того места.
– Что ты знаешь о доме Сына Огня (ибн Аташа) на аллее позади мечети? – спросил он.
– Ничего… Я никогда не слышал это имя.
Омар привстал, готовый отправиться именно в тот дом и узнать все на месте. Затем он опять присел на ковер, и Тутуш снова вздохнул. Нет смысла искать следы убийц, если они уже совершили преступление. В этот миг они могут молиться с дервишами в мечети.
– Я знаю одно, – размышлял вслух астроном. – Этой ночью вор доставил мне в изголовье послание, предупреждая меня держать язык за зубами.
Тутуш открыл рот, подумав о смерти Джафарака.
Сзади из-за дальней решетки раздался голос, прервавший их беседу.
– Прости меня, мой господин, расскажи ему также о кинжале и свежевыпеченном хлебе.
– Айша, – произнес Омар спокойно, – иди назад в гарем.
Послышалось шуршание одежды, затем наступила тишина.
– Лепешка хлеба! – прокричал шеф шпионов.
– Да… что из того?
– Йа-алла! И кинжал?
– Ты слышал об этом?
На мгновение Тутуш замолк. Затем он рассказал обстоятельства исчезновения пятерых известных людей в течение нескольких дней после того, как те находили хлеб в изголовье своих постелей.
– Думаю, они положили мне хлеб после того, как убили Джафарака, – медленно произнес Омар. – Полагаю, это один почерк.
– Без сомнения, – подумав, согласился Тутуш. – К тому же Джафарак ждал по ночам в том месте у мечети, рядом с которым пропали трое.
– Это работа фидаистов, – сделал вывод Омар.
Слова произвели странное впечатление на Тутуша. Рот его открылся, а потом закрылся, по коже под тюрбаном заметно побежали мурашки. – Ч…чья? – заикаясь переспросил он.
– Посвященных, пожирателей наркотиков, носителей кинжалов Повелителя жизни и смерти, Хасана ибн Сабаха. Он – владыка Аламута, и часто его величают господином семиричников.
Тутуш умоляюще воздел руки к небу, оглядываясь по сторонам от неожиданно охватившего его страха:
– Не произносите это имя, о достопочтенный.
Омар посмотрел на него:
– Выходит, ты знаешь о них и что это – их работа?
– О Повелитель Звезд, я ничего не знаю. Только отдельные доносы. Люди боятся имени, которое вы, ваша светлость, упомянули.
– А теперь ты мне расскажешь все, что знаешь об этих людях.
Это было нелегко – заставить Тутуша рассказать все, что было у него на уме. Его страх перед семиричниками не уступал его страху перед Омаром. Наконец он поведал шепотом, постоянно озираясь на далеко отстоявшую от них решетку, словно за ней было скопище змей.
Низам приказал Тутушу провести расследование, он настаивал на этом, потому что считал последователей Хасана еретиками. Низам записал все сведения о тайном братстве, вторгнувшемся из Египта. Он распорядился вскрыть эти бумаги только после своей смерти. Он, Тутуш, является исполнителем, который подчинялся приказам. Последние слова он произнес громко и отчетливо.
Хасан, как установили люди Тутуша, приобретал власть, внушая страх правоверным мусульманам и слугам трона. Он терроризировал богатых купцов до тех пор, пока те не выплачивали ему большие суммы денег. Как правило, он посылал своих фидаистов оставить лепешку свежевыпеченного хлеба подле спящей жертвы как знак того, что этот человек обязан сделать подношение владыке гор. На следующий день нищий приходил к дверям дома жертвы, прося самого хозяина дома подать ему хлеб из своих рук. Вместо хлеба нищий уносил полный мешок золота, а откупившийся таким образом избегал нависшей над ним угрозы.
– Пока мы не знаем, придумал ли это сам Хасан или это работа кого-то, кто служит ему. Мы старались схватить его, но все впустую. Да, он осмелился прийти в Дар-аль-Каттаб в Рее и сидеть в присутствии Низама, никто не знает его в лицо и каково его настоящее имя. Когда мы искали его потайные убежища, он всегда растворялся как снег на поверхности пустыни.
Совсем недавно угроза нависла и над жителями Исфахана. Тутуш так ничего не и узнал о пятерых, не заплативших отступного и исчезнувших. Было куда страшнее думать, что их просто похитили с улицы, чем найти их тела, даже убитых как Джафарак. Он полагал, что ассасины имеют твердую поддержку в городе, но не был в этом уверен.
