Валерий Абатуров - Харьков – проклятое место Красной Армии
В воспоминаниях об этом эпизоде К.С. Москаленко пишет следующее: «Гитлеровское командование приложило большие усилия к тому, чтобы ликвидировать прорыв и не выпустить окруженных из смертельного кольца. Но не добилось успеха. 38-я армия нанесла удар снаружи в условиях, когда окруженные делали то же самое изнутри. Благодаря этому нам удалось вывести из окружения около 22 тысяч красноармейцев, командиров, политработников.
Помню, первыми подошли шесть танков «Т-34». Из одного вышел член Военного совета Юго-Западного фронта дивизионный комиссар К.А. Гуров. За танками волнами шли тысячи советских воинов во главе с генерал-майором А.Г. Батюня. На их лицах сквозь тяжкую боль и усталость светилась непомерная радость возвращения к своим»[160].
Сохранилась служебная записка, которую 29 мая генерал-майор Батюня направил начальнику штаба Юго-Западного фронта. Она позволяет лучше представить и обстановку в кольце окружения, и то, как осуществлялся прорыв: «1. Я временно был начальником штаба группы Костенко, которая прикрывала с фронта р. Гомольша, Западенька, разъезд Тройчатый и далее на р. Орель. С 10.00 24 мая противник повел наступление с танками до 100 штук на Шебелинка, которую занимал полк 47-й стрелковой дивизии, занял Шебелинка и Кисели. Противник угрожал заходу в тыл группы Костенко (253-я и 41-я сд) к штабу группы в Алексеевка. Были приняты все меры не допустить дальнейшего распространения…
Генерал-лейтенант (Костенко. – Авт.) по моему предложению выехал в штаб 6-й армии и вызвал Подласа для того, чтобы обсудить создавшееся положение и принять решение. После был получен приказ маршала (Тимошенко. – Авт.) на вывод всех частей на восточный берег (Северского Донца. – Авт.) и что Костенко объединяет все войска в группу…
В 19.00 Бобкин выехал с этим приказом в Ракитно на совещание. Штаб переезжал в Красное. По прибытии штаба Бобкин мне передал, что Костенко приказал мне явиться к нему, и я убыл в Ракитно. По прибытии я явился к генерал-лейтенанту Костенко, и он мне сказал, чтобы я поступал в распоряжение Городнянского… Городнянский ознакомил меня с общим положением и с приказом, который должен был выполняться частями.
2. День 25 мая. Наступление началось с опозданием, так как запоздала 317-я стрелковая дивизия. По приказу было видно, что 411-я сд должна наступать справа на Чепель с юга с задачей прорвать фронт.
150-я и 317-я стрелковые дивизии с 21-м танковым корпусом (остатки), 37-й танковой бригадой на Лозовенька и далее на Чепель и севернее Чепеля прорвать кольцо окружения…
Наступление началось в 10.00, продвижение было исключительно медленным, просто топтание на месте.
Я по поручению Городнянского выехал в 150-ю стрелковую дивизию. Заставил штаб и командование выехать и потребовать от частей ускорения наступления. Немного продвинулись, заняли дорогу западнее Лозовеньки. 317-я стрелковая дивизия совсем не продвигалась.
В 16.00 вернулся в штаб, который был уже в Павловка-вторая. Городнянского я уже не застал – по докладу НШ он с Даниловым убыл в 103-ю, а Костенко и Гуров – в 317-ю стрелковые дивизии. Городнянский, уезжая, передал начальнику штаба: «Приказ писать не будем, остается этот в силе, и если днем не прорвут фронт, то начать с вечера и ночью выйти на берег и в Чепель».
3. Положение в 16.30–17.00 в районе Лазовский, Павловка-вторая. В лощину реки Берека стали стекаться все силы, как конный, так и автотранспорт, со всех сторон. Чувствовалось, что кольцо сужается с запада и с севера. Потом видно было отход частей 57-й армии к лощине реки Берека.
В это время прибыл Подлас со своей группой штаба. Я у него спросил: почему ваши отходят, когда здесь еще не прорван фронт окружения? Он отвечает: «Бобкин мне передал, что Костенко приказал, чтобы с утра начать всем действовать, вот я и начал выполнять». Но к этому времени прорывающиеся части не продвинулись, а прикрывающие начали отходить и противник вышел на бугор и открыл артогонь по тылам.
Я сказал тов. Подласу: «Тов. генерал, надо немедленно остановить ваши части и прикрыть с фронта». Подлас уехал, а тылы под давлением огня противника начали движение в сторону Панрелива Балка вслед за группой кавалерии 6 кк (кавалерийского корпуса. – Авт.).
Начался прорыв. Я отдал последнее приказание дивизиям 6-й армии немедленно начать наступление и прорвать окружение противника. Под влиянием движения тылов и кавалеристов двинулась пехота 411-й стрелковой дивизии и 2-й танковой бригады. Вся эта группа прорвалась между Загородная и Чепель. Матчасть и машины застряли в тонких балках, разрушены авиацией противника, остальные подорваны своими. Прорвавшаяся группа свыше 3 тысяч переправилась на восточный берег р. Северский Донец. Левая группа в эту ночь прорваться не смогла и прорвалась в ночь на 27-е и в ночь на 28-е. По докладу вышедших – сильное воздействие авиации противника и наземных войск, матчасть вывести возможности не было, а пришлось ее портить.
Городнянского видели 27 мая, который прорывался на Чепель, но на переправах его уже не видели. Из прорыва вышло много людей с личным оружием, хотя значительная часть и без оружия. В ночь на 28 мая прорывалась остальная группа Бобкина.
Вывод. Войска вышли большими разрозненными группами, хотя в начале прорыва шли в своих организациях. Матчасть и машины вывести не удалось. Вышло командование 23-го и 21-го тк (танковых корпусов. – Авт.) за исключением командира 21-го тк, начальника штаба 41-й сд. Личного состава вышла значительная часть войск. Подсчет продолжается. Целых организационных единиц не прибыло»[161].
Из этого краткого, наспех подготовленного документа все-таки можно сделать некоторые важные выводы. Во-первых, генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко, являясь старшим по своему служебному положению военачальником, до 25 мая возглавлял группу войск, прикрывавшую отход 6-й и 57-й армий, а также группы Бобкина, и только в этот день по приказу Тимошенко объединил под своим командованием все войска, находившиеся в окружении. До этого момента оба командарма и генерал-майор Л.А. Бобкин действовали самостоятельно, выполняя распоряжения командующего войсками фронта. В исключительно сложных и тяжелых условиях, создавшихся в «котле», ни маршал Тимошенко, ни его штаб, разумеется, не могли предусмотреть всех обстоятельств и своевременно принять нужные решения. Таким образом, объединение войск под командованием генерала Костенко запоздало, что послужило одной из причин неудачи прорыва.
Во-вторых, отсутствие устойчивой связи с дивизиями, начиная с 25 мая, вынуждало и командующего южной группой, и командармов самим выезжать в соединения, чтобы на месте организовать взаимодействие и бой. Это, конечно, отрицательно сказывалось на общем управлении всеми войсками, порождало несогласованность их действий.
