Михаил Воронецкий - Мгновенье - целая жизнь
…Мы непобедимы! Да здравствует борьба и победа рабочих!
Командир пресненских боевых дружин».
Феликс и Коля перебрались через огромную пустошь, простиравшуюся за Пресненской заставой, и вошли в Тестовский поселок, где жили родители Коли. Деревянный этот поселок возник лет десять назад, и жили в его лачугах и развалюхах только рабочие близлежащих фабрик. Там можно было находиться сколько угодно, не опасаясь, что тебя выдадут властям.
Вечером Коля неожиданно ушел в город и до утра не вернулся. Родители забеспокоились. Феликс переоделся в крестьянское платье и отправился на поиски своего нового юного друга.
Ноги невольно привели его в район разбитой, разгромленной Пресни, где солдаты разбирали баррикады. Прошел к Новинскому бульвару, отыскал дом Плевако, позвонил в квартиру Шмита. Дверь открыла Елизавета Павловна, узнала Кона, заплакала. Сквозь слезы говорила:
— Брата арестовали. Квартиру растерзали… А его били… особенно зверствовал Кожин… такое страшилище… у нас тут его все рабочие знают. Он так и сказал: «Сначала измучаем, а потом убьем».
— Но почему же ему не помогли скрыться? — обескураженно проговорил Феликс Яковлевич.
— Какое там! Сам начальник дружины приходил, хотел увести, укрыть его, но… вы не знаете моего брата. Он с виду слабый, болезненный, а душа у него крепкая. Если что-то задумает — не свернет ни за что. Так и на этот раз. Стал на своем — и только. Говорит, хочу выступить на суде с обвинительной речью против правительства. Да ведь не допустят до суда, убьют. — И Елизавета Павловна снова заплакала. — В камере уморят… с его-то здоровьем…
— Уж вы бы, что ли, на него подействовали, Елизавета Павловна, — сказал Кон.
— Что вы! Приказ боевого штаба Пресни принесли потом, приказывали, чтоб уходил в подполье, и то не послушался.
…Только годы спустя Феликс Яковлевич с горечью узнал подробности гибели Николая Шмита в одной из московских тюрем и о том, как пролетарская Москва хоронила его…
С Новинского бульвара толпа вынесла Кона к разбитой Трехгорке. Здесь, как узнал он из разговоров в толпе, с утра заседал военно-полевой суд. Разбитый снарядами двор был оцеплен гвардейцами, стоявшими с примкнутыми штыками. Людская масса за оцеплением придавленно молчала, ждала объявления приговора дружинникам, захваченным с оружием в руках. Вот толпа глухо колыхнулась и снова замерла. Феликс Яковлевич поднялся на какой-то полуразбитый ящик и увидел, как во двор выводили группу арестованных со связанными за спиной руками. Их подвели к законченной кирпичной стене фабрики, а краснолицый поручик выстраивал в одну шеренгу взвод солдат.
Кон не слышал слов команды, только видел, как солдаты взяли винтовки наизготовку, а поручик обнажил шашку. Феликс скользнул взглядом по лицам молодых рабочих, приговоренных к расстрелу, и вдруг узнал в одном из них… Колю. Коля тоже узнал его и, вскинув русоволосую голову, звонким чистым голосом запел «Варшавянку». Песню подхватили его товарищи. Но тут же в морозном воздухе сверкнула обнаженная шашка, и песню, как колос на ветру, срезал дружный залп… Несколько человек у кирпичной стены упало. Тут же ударили один за другим еще несколько залпов, но их Кон уже не слышал…
Позднее он узнал, что Зиновий Яковлевич Литвин-Седой, товарищ Доссер и Надежда Васильевна Синева, товарищ Наташа, благополучно скрылись и пережили еще две революции. Заместитель начальника штаба боевых дружин Пресни Михаил Соколов, товарищ Медведь, был пойман и расстрелян.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Феликс Кон понимал: нельзя сужать деятельность партии до террористических актов боевой организации, которой безраздельно командовал Пилсудский. Боевая организация, по сути дела, являлась отдельной партией, поскольку не подчинялась Центральному рабочему комитету, не отчитывалась перед ним в своих действиях. У нее был свой руководящий центр, свой идеологический аппарат, своя строжайшая фракционная дисциплина. По существу, это была типичная военизированная подпольная организация, которая своей террористической тактикой отвлекала рабочих от политической революционной борьбы. Необходимо этому противопоставить массовую работу среди рабочих.
Нужно было что-то предпринимать.
На одном из заседаний ЦРК, обсуждавшего деятельность боевой организации, Кон выступил резко и определенно:
— Действия боевой организации, располагающей мощными средствами борьбы, хотим мы это признать или нет, неэффективны, потому что они разрозненны и бессистемны. И нецеленаправленны.
— Что же ты предлагаешь? — спросил Закс. Между Коном и Заксом на заседаниях ЦРК установились такие взаимоотношения, что один задавал вопросы, на которые другой мог дать только единственный ответ. Это создавало атмосферу понимания и согласия.
— Ответ подсказан практикой вооруженных выступлений рабочих в минувшем году. Боевая организация, по сути дела, устранилась и не поддержала нас. И это не последняя причина того, что власти до сих пор одолевают нас. Значит, надо создать орган, который координировал бы их действия.
Пилсудский свел и без того почти сросшиеся густые брови на переносице и спросил:
— С кем же, Болеслав, вы предлагаете координироваться?
— С военной организацией.
— Но она же действует по указке Петербурга. Это же организация РСДРП.
— Прежде всего — это революционная организация, которая действует в Польше.
— Мало ли какие организации русских действуют в Польше! Нет, я на это не могу согласиться.
— Почему? — спросил Закс.
Пилсудский вздохнул и, обведя всех тяжелым взглядом, сказал:
— Потому что я всю жизнь грезил о войне с москалями, а Болеслав рекомендует мне объединиться с ними.
А чтобы ни у кого не оставалось иллюзий насчет действий боевой организации, Пилсудский через несколько дней устроил на станции Рогово нападение на воинский эшелон. От бомбы, брошенной в окно вагона, погибло много солдат. Кон тут же узнал, что это был поезд, в котором власти увозили солдат, отказавшихся выступать против забастовщиков и демонстрантов. Возмущенный действиями Пилсудского, он потребовал срочного созыва заседания ЦРК.
Центральный рабочий комитет собрался, чтобы заслушать всего один доклад, с которым выступил Феликс Кон. Докладчик произнес две фразы:
— Действия боевиков парализуют всю нашу работу в войсках. Я предлагаю такое решение: «Приостановить Пилсудского и всю его организацию в действиях».
Предложение было принято.
Пилсудский в ответ на решение ЦРК созвал конференцию своей боевой организации, на которой была принята резолюция, опротестовавшая решение ЦРК. Кон сказал Заксу:
