Дмитрий Олейников - Бенкендорф
Получается, что оккупационная власть развалилась сама по себе. Но что мешало почти десятитысячному французскому корпусу повторить майские карательные меры? Тогда попытки выступления против наполеоновского режима вызвали череду показательных экзекуций во многих городах Голландии. 14 человек были публично расстреляны, многие высланы или приговорены к разным срокам «принудительного труда»37. На этот раз помешали войска союзников, прежде всего отряд Бенкендорфа. Он не просто «пересёк границы», а прошёл с боями через всю Голландию и принял самое активное участие в рождении того королевства Нидерландов, которое существует и по сей день.
Наступление на Голландию не обещало быть лёгкой прогулкой. Ещё в 1811 году Наполеон утвердил план, по которому её территория была опоясана цепы# мощных фортов, прикрывавших страну с суши. И хотя сил для организации надёжной обороны у французского командующего генерала Молнтора было недостаточно (он имел тогда в своем распоряжении только треть необходимого для надёжной обороны войска: около четырёх тысяч французских солдат и 400 жандармов, 2200 швейцарцев и 1500 ненадёжных испанцев38), попытка казаков взять на испуг первую же пограничную крепость Девентер не удалась. Письмо с предложением сдаться даже не было принято. Двухтысячный гарнизон, с сильной артиллерией и запасом провизии, не поддался искушению совершить вылазку против выманивавшего их Башкирского полка князя Гагарина и, ощетинившись 86 крепостными орудиями, не испугался ночного обстрела восьмипушечной конной батареи. Бенкендорф, потеряв нескольких человек, был вынужден признать неудачу. По инструкции непосредственного начальника, Винцингероде, ему следовало теперь оставить затею войти в Голландию и отступить на наблюдательную позицию у немецкого городка Бентхейм. Доводы Винцингероде основывались на резонных рассуждениях: в Голландии много мощных крепостей, которые не взять без многочисленной пехоты и осадной артиллерии (а Бенкендорф располагал лишь восемью лёгкими орудиями, одним Тульским пехотным полком и батальоном егерей, остальные — гусары и казаки). Оборонявшихся французов было больше, чем наступавших русских, у них был флот, а многочисленные реки, каналы и плотины заметно упрощали оборону и ещё увеличивали разницу в силах. Но здесь, у самых границ Голландии, Бенкендорф располагал весьма важными конкретными сведениями, которых не было у Винцингероде. Находившийся при его отряде голландский полковник установил связь с Амстердамом и даже побывал там лично, добыв важную информацию. Суть её была в том, что существовали не только сочувствующие русским горожане, но и группа «предприимчивых людей», готовых организовать русскому отряду всю необходимую поддержку «воодушевлённого народа».
Бенкендорф отказался от отступления и стал искать пути вторжения в Голландию. Он пошёл ниже по течению пограничной тогда реки Йессель к другому укреплённому городку — Зволле. Здесь излюбленный казачий манёвр удался. Меньший, чем в Девентере, гарнизон воспылал страстью одержать победу над немногочисленным казачьим пикетом, ринулся на вылазку — и вскоре бежал назад, в город, куда на плечах противника ворвались казаки Бенкендорфа.
Двенадцатого ноября русский отряд расквартировался в Зволле, готовый первым из всей армии союзников переправиться на территорию Французской империи (точнее говоря, в Голландию). Разосланные во все стороны партии казаков вынудили к капитуляции несколько окрестных гарнизонов. «Русские идут!» — понеслось по Голландии, и этот возглас стал символом надежды и успеха. Отправленный 14 ноября к Амстердаму отряд майора Марклая (две сотни казаков) стал катализатором вывода французского гарнизона из города: численность идущей прямо на город русской кавалерии в глазах противника выросла на порядок.
К генералу Винцингероде полетело письмо: в Голландии одержаны первые победы, население страны обещает полную поддержку. Местные жители встречали казаков как освободителей, предлагая им «фрукты и напитки»; в ближайших к Зволле городках начались народные выступления, выливавшиеся в нападения на французских таможенников и жандармерию. Наступавшие к югу от отряда Бенкендорфа на Арнхейм части прусского генерала Бюлова сковали силы маршала Макдональда.
Ободряющие вести пришли из Амстердама. За неделю, прошедшую после появления русских на границе, авторитет наполеоновской империи растаял, как весенний снег. В кофейнях и тавернах, лавках и магазинчиках голландцы обсуждали самые невероятные слухи. После лейпцигского разгрома казалось возможным всё: то ли в Париже сенат сверг Наполеона, то ли Наполеон сдался императору Александру, то ли его вообще убили. Голландский «нотабль» Карл Ван Хохендорп собрал представителей оппозиции, оранжистов, и объявил им, что «сидеть в ожидании опаснее, чем действовать»39. Так была создана основа для организации «временного правительства». Ещё один оранжист, барон Крайенхоф, послал Бенкендорфу уверения во всевозможной поддержке и умолял ускорить действия. Настрадавшиеся от оккупантов голландцы просили только не проводить начавшиеся было насильственные «реквизиции» и обещали добровольно снабжать отряд всем необходимым. Забегая вперёд отметим, что столь любимые всеми армиями «реквизиции» были быстро прекращены, а за поставку фуража, провианта и снаряжения с Голландией позже сполна расплатился император Александр Павлович.
Французские чиновники всё меньше занимались вопросами организации обороны и всё больше, думали о том, как спастись. Едва пал Зволле, как они начали эвакуацию семей, и их забитые вещами тележки и повозки запрудили все дороги на юг, к Антверпену. Как доносил Наполеону наместник Шарль Лебрен, «в Амстердаме ждут не дождутся нашего ухода, хотя и побаиваются казаков». Когда Лебрен ещё дописывал: «Пока никто не шевельнет и пальцем ни за, ни против нас», в Амстердаме загорелись будки французских таможенных постов. Военный министр Кларк слал не подкрепления, а обещания, уверяя, что через месяц в Голландии будет то ли 25, то ли 60 тысяч французских солдат. В ожидании обещанного французы стянули боеспособные войска в Утрехт. 18 ноября Лебрен написал Наполеону, что уезжает в Антверпен, поскольку его «пребывание в Голландии и прилегающем регионе абсолютно бесполезно»40.
Через месяц французы могли снова вернуть утерянное. Голландцы торопили Бенкендорфа, Бенкендорф же не мог двинуться с места без указаний от своего начальства.
Долгожданный пакет от Винцингероде пришёл 21 ноября. Ответ был обескураживающим: пограничную реку Йессель не переходить, занять наблюдательную позицию, ждать… Знал ли Бенкендорф, что в партизанские дни 1812 года прозорливый Александр I инструктировал самого генерала Винцингероде действовать по обстоятельствам и выполнять только те его распоряжения, которые соотносятся с реальной обстановкой? Скорее всего, знал, ведь Винцингероде гордился личной перепиской с императором и показывал её своим штабным офицерам.
