Станислав Ваупшасов - На тревожных перекрестках - Записки чекиста
Ладно, думаю, поступай по-своему, раз такой упрямый. Бойцы отряда с ящиками взрывчатки за спинами, с мешками, нагруженными продовольствием и боеприпасами, стали подниматься на высоту. Я шел вместе со всеми. Мне предстояло проводить партизан до передовой. На горе даже невооруженным глазом можно было видеть линию обороны противника, провода связи и солдат-часовых. Естественно, что партизаны были замечены и обстреляны. Загудели, загрохотали горы, словно начался неожиданный обвал. Франкисты стреляли из 75-миллиметровых пушек. Снаряды рвались в расположении залегшего отряда, осколки с визгом проносились мимо нас, камни и земля сыпались нам на головы.
Сильный артиллерийский огонь продолжался до позднего вечера. Партизан спасли каменистые расщелины, куда все они быстро забрались. Я посоветовал бойцам рассредоточиться, залечь и не подавать признаков жизни. Командир отряда уже не выглядел таким самонадеянным и во время обстрела виновато поглядывал то на меня, то на Павла Науменко. Находившиеся неподалеку от нас бойцы, оглушенные взрывами, вывалянные в земле, изредка перекидывались короткими репликами, которые Науменко перевел мне так:
- Осуждают они своего капитана. Говорят, надо было послушаться товарища Альфреда.
- Тяжела наука, но пойдет на пользу,- ответил я.
Ночью мы оставили склон злополучной высоты и отошли назад, в тыл. Только на вторую ночь при помощи проводника из местных жителей отряд благополучно перешел фронт и восемь суток находился в тылах противника. За это время партизаны на шоссе Уэска - Сарагоса и Сарагоса - Толедо подорвали толовыми шашками 15 автомашин с солдатами и офицерами франкистов, из засады перестреляли более 50 мятежников, перехватили 3 мотоциклистов с донесениями и привели с собой на нашу сторону 6 пленных, в том числе 2 фашистских офицеров. Сам отряд потерь не имел.
Помня наставления генерала Григоровича, пленных и все захваченные на вражеской территории документы - оперативные карты, боевые донесения, удостоверения личности, личные письма военнослужащих - я немедленно переправил в штаб фронта, где операцией остались очень довольны.
В состав тогдашнего Восточного фронта (прежде он именовался Арагонским) входили Восточная и Маневренная армии, 21-й и 13-й армейские корпуса. На следующее утро к нам приехал командующий Восточной армией генерал Посас, поздравил участников боевой операции, распорядился выдать бойцам отряда подарки и предоставить краткосрочный отдых.
Я тоже не скрывал своего удовлетворения, потому что с этого дня нас, партизан, в вышестоящих штабах стали оценивать как серьезную силу, установился тесный контакт с высшими армейскими офицерами, наладилось взаимодействие с полевыми войсками.
Был доволен я и тем, что постепенно партизаны-испанцы привыкали слушаться моих советов, начали соблюдать осторожность, скрытность, маскировку и научились действовать в ночное время. Когда к их природной храбрости добавились воинский порядок, организованность, твердая дисциплина и боевая выучка, они стали настоящими разведчиками и диверсантами.
В работе с испанскими партизанами мне сильно помогал Павел Иванович Науменко, французский коммунист, доброволец республиканской армии. В день нашего знакомства он рассказал мне о своей жизни. Павел родился на Украине, в Полтавской губернии, в 1896 году. Был призван в царскую армию, в артиллерию, и стал унтер-офицером. В период первой мировой войны в составе русского экспедиционного корпуса попал в Париж. Впоследствии здесь и вступил в компартию.
После Великой Октябрьской социалистической революции французское правительство Пуанкаре пыталось вербовать солдат и офицеров русского экспедиционного корпуса в белую армию барона Врангеля. Большинство русских военнослужащих отказалось перейти на сторону белогвардейщины. Тогда французские самолеты стали бомбить русские лагеря, начались аресты. По совету французских друзей-коммунистов Науменко, чтобы избежать репрессий, эмигрировал в Испанию и с большим трудом устроился работать по своей специальности ювелиром.
Незаметно для самого себя молодой красивый украинец приспособился к испанской жизни и пустил корни в здешней почве. Он женился на испанке, у него родилась дочь, появился семейный очаг. Однако испанского гражданства Павел не принял, все годы вынужденной эмиграции его не покидала мечта о возвращении на Родину.
Когда началась национально-революционная война, Науменко записался в добровольцы. Учитывая его знание французского, испанского, каталонского и русского языков, командование назначило Павла переводчиком к военным советникам из СССР. Долгие месяцы работая со мной, он отнюдь не ограничивался переводческими функциями, а стал моим подлинным боевым помощником.
Павел Науменко бесстрашно пробирался в тылы франкистских войск, совершал налеты и диверсии, выполнял иные ответственные задания командования. Мне он полюбился за храбрость и прямоту, за неутомимость и сообразительность. Нам вдвоем много чего довелось испытать, не раз мы попадали в серьезные переделки. Однажды фашистские самолеты ожесточенно бомбили район Барбастро. Нас обоих завалило землей. Оглушенные, мы потеряли сознание. Я первым пришел в себя, собрался с силами и стал откапывать Павла, засыпанного песком и мелким камнем. Затем вытащил друга из опасной зоны. Он очнулся, открыл глаза, все понял и запекшимися губами прошептал:
- Спасибо, брат!
В боях и операциях мы всегда находились рядом, а в часы передышек Павел Иванович рассказывал мне о жизни испанцев, помогал разбираться в их характерах, настроениях, привычках. Я доверял его суждениям о тех или иных бойцах и командирах. Павел много и очень упорно тренировал меня в разговорной речи, чтобы я поскорее овладел испанским языком. Частенько он высказывал свое заветное желание - вернуться в Советский Союз и говорил об этом так проникновенно, что его слова крепко запали мне в душу.
Побеждая трудности
Фашистская интервенция.- Да, нелегка военная наука...- История одной диверсии.- Коммунисты сплачивают народ
Несколько освоившись на новом месте, я понял все величие духа защитников Испанской республики. Они вели борьбу в кольце тяжело преодолимых сложностей как внешних, международных, так и внутренних, проистекающих из особенностей политической и социальной структуры общества, национальных традиций, психологии, уклада жизни.
Мировая реакция бросила против свободолюбивого народа все свои самые зловещие силы. Фашистские государства развязали против республиканцев неприкрытую интервенцию, остальные крупнейшие капиталистические державы Соединенные Штаты Америки, Англия и Франция проводили так называемую политику невмешательства, которая на деле означала прямое пособничество лагерю фалангистских мятежников.
