Валерия Троицкая - Телеграмма Берия
У меня был также другой опыте Валерией и сотрудником КГБ. Это случилось в 1976 году во время симпозиума по солнечно-земной физике в Боулдере, Колорадо. В начале симпозиума Валерия указала мне на человека в советской делегации (его фамилия была Фомин) и попросила: «Пожалуйста, в следующее воскресенье организуйте длительную автомобильную поездку по Колорадо и возьмите с собой товарища Фомина. Он не является учёным, а я обещала, что в Америке ему понравится. В этом случае по крайней мере в течение одного дня он не будет следить за нами». Конечно, я сделал всё возможное для того, чтобы Фомину понравилось в Колорадо.
Правительством (сюда я включаю и Академию Наук) достоверная информация рассматривалась как опасный продукт: получение точной информации было затруднительным, а передача точной информации могла иметь неприятные последствия и использована против предоставившего её. Строгое ограничение информации приводило к появлению сугубо субъективных, предвзятых и часто искажённых параллельных каналов информации, а также непрерывных слухов, которые зачастую воспринимались как более надёжная информация, чем официальные источники. Религиозные убеждения подавлялись безжалостно, но, конечно, как результат процветали предрассудки. Это даже имело влияние на Валерию. Например, тщательно продуманный, поглощающий много времени ритуал, который она производила, когда соль просыпалась на стол; или, когда Горбачёв стал генеральным секретарём Коммунистической партии, её восклицание о «зловещих последствиях», которые произойдут из-за его родимого пятна на голове. Я часто вынужден был увещевать её: «Валерия, не забывайте, вы же физик». (Однако относительно Горбачёва она была права…)
Государственная паранойя помимо вопросов, связанных с национальной безопасностью, также скрывала от своих сограждан отрицательные явления в стране, а от иностранцев — некоторые свои достижения (или время от времени наоборот). Учёным, чтобы справиться с этим абсурдом, приходилось рисковать и обходить наиболее вопиющие, не имеющие никакого смысла правила, и это было частью их профессиональной жизни. Это создавало большие затруднения во всех наших дискуссиях, относящихся к составлению программ, таких, как IMS и STEP, при планировании которых требовалась точная координация дат запусков спутников и обмена данными, в это время засекреченными в СССР, что было чрезвычайно важно для успеха этих программ. С Валерией иногда мы пользовались полностью закодированными посланиями, отправленными по почте. Иначе мы должны были ждать до следующей встречи. Способ преодоления иррациональной паранойи без того, чтобы оказаться сосланными в Сибирь, стал необходимой стратегией в моих обсуждениях с советскими коллегами на многие годы.
Развлечения, шутки и огорченияНе всё во время моих рабочих контактов с советскими коллегами сводилось к координации научных исследований. Мне часто предоставлялась возможность убедиться в их исключительных познаниях и любви к искусству. Посещение музеев, концертов, встречи со знаменитыми художниками всегда входили в повестку дня. С Валерией и Тамарой Бреус мы посетили студию скульптора Вадима Сидура[23].
Зная, что я играю на органе, Константин Грингауз приглашал меня на органные концерты, а Игорь Жулин предоставил мне возможность играть на органе в Ленинграде и Иркутске. Ролик Шабанский несколько раз приглашал меня к себе домой, развлекая нас своим блистательным пением и игрой на гитаре.
Поскольку я много путешествовал, у меня была возможность оценить чрезвычайно разнообразную красоту природы этой страны. У меня имеется более тысячи слайдов пейзажей Грузии, Сибири, Кольского полуострова, больших городов и маленьких деревень. У меня были незабываемые поездки в Суздаль, Владимир и Загорск. Но, вне всякого сомнения, самым главным из моих туристических приключений была поездка с Валерией в магнитную обсерваторию Хижур на остров Ольхон на озере Байкал.
Однодневная поездка на джипе от Иркутска была захватывающая, а два-три дня, которые мы провели в Хужуре (каждый день сауна и прыжки в озеро) были интересными и релаксирующими, и погода была чудесной.
Валерия приезжала в Денвер (Колорадо) и Файрбэнкс (Аляска) несколько раз и познакомилась с моими детьми, у меня их четверо. Старший, Эрнесто приезжал вместе со мной в Москву и Ленинград в 1970 году.
В школе Эрнесто два года изучал русский язык и поэтому хорошо говорил по-русски. В награду за его хорошее знание русского языка Валерия устроила для Эрнесто встречу с ректором Ленинградского Университета, которая оказалась очаровательной женщиной (теперь Эрнесто специализируется в области психиатрии и является директором большого психиатрического госпиталя в Пенсильвании). В 1974 году Валерия участвовала в работе исполнительного комитета МАГА, который проходил на нашем ранчо, наша дочь Ирена работала там всё лето и решала все проблемы, связанные с логистикой (теперь она менеджер агентства по путешествиям в Боулдере). Валерия снова приехала в Денвер в 1976 году, когда наша младшая дочь Сильвия оканчивала школу (теперь она концертирующая пианистка в Университете западного Мичигана), и присутствовала на церемонии окончания школы, которую нашла очень интересной. И в заключение я расскажу историю о Валерии и моём младшем сыне Марио (сейчас он является ведущим вирусологом в Национальном Институте Здоровья в Бетезде, штат Мэриленд).
20 марта 1976 года я вернулся в Москву из недельной поездки в Институт Геофизики в Тбилиси, Грузия (где случайно встретился с Эдуардом Шеварнадзе, впоследствии первым секретарём грузинской Коммунистической партии). После недолгого отдыха в гостинице «Академическая», где я обычно останавливался, Валерия и директор ИЗМИРАНА Мигулин заехали за мной и пригласили меня на роскошный обед во вновь открытом ресторане. Час спустя после того, как я вернулся в отель, мне позвонила Валерия и сообщила ужасные новости. Ей позвонили из Денвера и сказали, что Ирена, Сильвия и Марио попали в автомобильную аварию. Рано утром (по колорадскому времени) они направлялись в горнолыжный курорт, который находился на расстоянии нескольких сотен километров от Денвера в горах. Ирена вела машину и, когда они проехали перевал на высоте 3000 м, налетела снежная буря, и машину фактически сдуло с обледеневшей дороги, и она долго катилась по крутому снежному склону. Но мои дети оказались живы, их спасла группа докторов, находившихся в автобусе, который проезжал мимо места аварии. Валерия сказала, что Марио находится в интенсивной терапии в плохом состоянии. У девочек в нескольких местах были сломаны кости, но они были относительно в порядке. Валерия появилась в моём отеле после полуночи с тем, чтобы составить мне компанию и сообщить, что она уже организовала всё для того, чтобы я улетел первым рейсом Аэрофлота сначала в Нью-Йорк, а потом в Денвер. Она села передо мной и сказала: «Хуан, дайте мне ваши руки». Я протянул их, и мы долго сидели и молчали, глядя друг другу в глаза. Я знал, что она молится за моих детей.
