Андрей Ерёмин - Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков
Отец Александр призывал православных относиться терпимо и к этому положению Ватикана. Он предупреждал: «…если у Западной Церкви есть точка зрения, что Папа обладает таким авторитетом, а Вселенского Православного Собора, который торжественно провозгласил бы, что это заблуждение, не было, то вопрос этот остаётся вопросом веры».
О прочих вероучительных разногласиях между православными и католиками отец Александр говорил, что разногласия эти являются столкновением двух противоположных человеческих силлогизмов, с помощью которых не понимающие друг друга группы пытаются убедить противную сторону в своей правоте. «Два человеческих силлогизма стоят против друг друга. А на самом деле есть ТАЙНА, которая познаётся только в религиозном опыте».
Так, во всяком случае, обстоит дело с теологуменом о непорочном зачатии Девы Марии (он стал на Западе догматом в 1854 г.), который исповедовал, например, православный святой Дмитрий Ростовский. Все это сфера религиозного опыта, полагал отец Александр, поэтому можно предоставить право верить в непорочность или порочность зачатия Девы Марии в зависимости от того, как человек религиозно ориентирован.
Также он не считал чем‑то страшным или достойным проклятия учение о Филиокве (утверждение, что Дух Святой может исходить от Отца и Сына), ибо это добавление в латинском символе веры существовало задолго до того, как представители Восточной и Западной Церквей стали проклинать друг друга. Да и в Евангелии есть тексты, из которых можно сделать вывод, что Дух исходит и от Сына Божия. «Преподобный Максим Исповедник, — подчёркивал батюшка, — когда ему напоминали, что у латинян символ веры имеет отличия, говорил, что они по своему правы, потому что Дух Божий исходит от Христа, когда Отец посылает Его нам. Слова «от Отца и Сына» надо понимать «от Отца через Сына»». Выражая эту мысль, преподобный Максим говорил, что Господь учит «нас усваивать те блага, которые действительно подаёт один Бог Отец, действуя через Сына — по природе Посредника во Святом Духе» [118]. Также святой Иоанн Дамаскин учил, что Дух Святой «через Сына открывается и раздаётся нам» [119]. Некоторые православные богословы считали эти высказывания признанных святых восточным теологуменом, не имеющим отношения к сути католического учения о Святом Духе. Но в наше время Папа Иоанн Павел II с определённостью высказывается в пользу именно такого толкования Филиокве [120].
Отец Александр предупреждал, что есть богословы, которые видят во всём этом «глубокие догматические ошибки», но ведь Соборов, подтверждающих это, не было! Сам батюшка считал подобные споры бесплодными, а наши притязания узнать внутреннюю жизнь Бога — необоснованными.
«Мы знаем о тайне Божией, которая есть любовь, соединяющая между собой Божественные Ипостаси, но, в основном, Евангелия и Ветхий Завет, и весь изначальный христианский опыт говорят о Боге, обращённом к миру… «Бога не видел никто, — утверждает Евангелист Иоанн, — а явил Его миру Единородный Сын». Таким образом, Бога мы знаем только через Христа».
Возникновение же различных богословских концепций объясняется тем, что людям, особенно с философским уклоном, всегда хочется уйти в глубокую онтологию и начать размышлять о природе Божества. Размышлять об этом можно, полагал батюшка, но считать эти размышления догматами, выражением какого‑то глубинного откровения, скорее всего, нельзя…
Отец Александр постоянно напоминал, что Христос пришёл учить нас не Филиокве, а жизни с Богом, которая даётся причастием к Рожденному, Воплощенному, Распятому и Воскресшему. Его осторожное отношение к богословским спорам вполне согласуется с мнением учителей Православной Церкви. Так, преподобный Феогност писал: «Воздержись от высших созерцаний, если ты не достиг ещё крайнего бесстрастия… помянув о богословии, напоминаю тебе — смотри не простирайся в высоту… ибо не пристало нам воспарять туда, чтобы понапрасну не растерять перьев… Когда же взыщем Бога, тогда, может быть, коснёмся сколько‑нибудь и богословия» [121]. Также и св. Исаак Сирин говорил: «Как мнящегося на всех льва, избегай рассуждений о догматах» [122].
Настало время вспомнить эти предупреждения Учителей Православия и вместо догматических дискуссий искать путь к единству через смиренную молитву, которая одна может дать общий для всех христиан опыт веры. Люди, писавшие о молитвенной жизни, например, отец Жак Лев, или отец Вуайом, или протестанты, использующие в своей практике Иисусову молитву, свидетельствуют, что подлинная встреча с Христом стоит выше догматических разногласий. Господь дал нам единство с Собой, а мы отступаем от Него, замыкаемся в своих национальных и исторических традициях и теряем Его во второстепенных спорах.
Отец Александр полагал, что история внутрицерковных конфликтов показала: когда люди спорят, они только ожесточаются. Богословы–спорщики не сумели сблизить позиции Церквей. Сейчас, когда на Востоке знают больше о Западе и Запад знает больше о Востоке, сближение идёт совсем по другим каналам.
«Квеликому счастью, — говорил батюшка, — люди теперь начинают понимать, что многообразие есть судьба Церкви — судьба на долгие века, может быть, и на тысячелетия. И в этом многообразии, поднимаясь на неведомые высоты духа, встречаются святые — чёрные, жёлтые и белые — святые, говорящие на всех языках. Все они оказываются в одном лоне, в одном Царстве, более того, они оказываются ужасно похожи. <… > Такие святые, как Франциск Ассизский или преподобный Серафим Саровский не принадлежат одной конфессии, одному кругу христианства — они принадлежат всему миру. В этом‑то и проявляется всемирность истинной Церкви».
4
Отца Александра отличала исключительная открытость к чужому мнению, поиск точек соприкосновения, а не противостояния. «Кто не против вас, тот за вас», — говорит Христос. (Мк 9.40) Этот принцип батюшка исповедовал абсолютно во всех сферах жизни и особенно важным считал его в отношениях с другими конфессиями. Основанием для такой жизненной позиции была его вера в Небесного Отца всех народов.
В своей книге «Истоки религии» отец Александр пишет: «Божественная реальность остаётся сокровенной и не подавляет человека… Несовершенный дух ограждается от того, что превышает его силы, и это сохраняет нашу свободу перед Богом… Шаг за шагом входит Он в сознание людей через природу, через любовь, через чувство тайны и переживание Священного. С этим связано и историческое многообразие религий, которое отражает различные фазы и уровни Богопознания» [123].
