Владимир Стеженский - Солдатский дневник
1.05.45.
Не дали нам встретить праздник в спокойной обстановке. Вчера уже начали двигаться. И сегодня с утра не вылезал из машины, а сейчас уже три часа ночи. Но мы все же, хоть и на ходу, встретили праздник как полагается. Обмывали два дня и, видимо, завтра продолжим. Мы двигаемся самостоятельно, ведем разведку правого фланга. Это лучше, чем ехать со всей шарашкиной конторой.
Проезжаем замечательные места, берлинские дачи. Множество озер, рек, холмов, сосновые леса, березовые рощи. Исключительно богатая природа. Жаль только, что все это здесь, а не где-нибудь под Москвой.
А Иваны наши продолжают свирепствовать, несмотря на самые грозные приказы и предупреждения. Сейчас во всех районах, занятых нами, не найти ни одного не разграбленного дома и ни одной женщины в возрасте от 15 до 60 лет, не изведавших русского. И не единожды.
2.05.45.
Сегодня наши войска взяли Берлин. Историческое событие, которого мы ждали около четырех лет. Недолго удалось фрицам удерживать свою столицу. Взято свыше ста тысяч пленных, много генералов и близких сподвижников фюрера. Говорят, что Гитлер, Геббельс и их главные подручные покончили самоубийством, но вряд ли это так. Вероятно, они ушли в подполье или убежали куда-нибудь. Теперь будем их ловить. Надеюсь не мы.
Война быстро приближается к своему концу. Фактически она уже закончилась, так как организованное сопротивление немцев почти повсеместно прекратилось. Так что осталось буквально несколько дней.
Вчера организовали мы «экспедицию особого назначения» для знакомства с местным населением, вернее, с женской его частью. Знакомство было всесторонним, и мы здорово повеселились. У меня, правда, знакомство было не совсем удачное, но ничего, в следующий раз будет лучше.
9 мая 1945Сегодня окончилась война. Пришел день нашей окончательной победы, которого мы ждали почти четыре года.
Солнечный весенний день. В садах пышно цветут яблони, благоухает сирень, поют соловьи. Кончилась война! Исполнились надежды и чаяния миллионов людей. И теперь миллионы матерей, отцов, жен, детей будут там, далеко от нас, с замиранием сердца ожидать вести от родных и любимых, отправленной 9 мая. И тогда камень многолетней тревоги и волнений навсегда свалится с их души. И огромное счастье наполнит их сердца…
Мой первый тост сегодня — за наших родных и близких, за наших матерей, жен и невест, за тех, кто верно и терпеливо ждал нас эти долгие сумрачные годы, чья любовь согревала нас в окопах, в холодных и сырых землянках, оберегала в дни горячих боев от пуль и снарядов. Мой первый тост за тех, кто верил, что мы вернемся.
Многим не довелось дожить до этого светлого дня. В подмосковных лесах, на заснеженных полях в осенние дни сорок первого года отдавали они свою жизнь и здоровье, защищая нашу родную столицу. На берегах Волги, в горах седого Кавказа, на Кубани и Украине, на подступах к Севастополю прокладывали они ценою своей жизни путь к нашей Победе. И на чужой немецкой земле еще совсем недавно гибли молодые жизнерадостные люди, наши боевые друзья и товарищи, чтобы приблизить этот светлый день, день окончания войны.
И второй мой тост — за несгораемую память о наших боевых друзьях, которых сегодня уже нет с нами, но без которых мы никогда бы не смогли торжествовать сегодня.
И третий мой тост — за тех, кто с первых дней войны в серой солдатской шинели изведал горечь отступлений и наших временных неудач, тех, кто прошел по суровым дорогам войны многие тысячи километров и пронес знамя Победы от стен Москвы в центр столицы Германии и от берегов Волги до берегов древней немецкой реки Эльбы.
Ну а потом десятки других замечательных тостов. Всю ночь продолжалось наше торжество. Вина хватило.
Я вспомнил, что три года назад именно в этот день, 9 мая сорок второго года, я написал стихи о войне и о том, как она окончится. Не думал я тогда, что этот день настанет ровно через три года. Многое изменилось с тех пор, многое бесследно исчезло и давно забыто, но самое дорогое и прекрасное осталось. Все так же, как и три года тому назад, цветут яблони, так же заливаются соловьи над рекою, так же радостно заливает своими золотыми лучами солнце поля, сады и леса. Было бы всегда это, а все остальное приложится и во многом самим мною. А сейчас я счастлив, что в этот день могу видеть и чувствовать всю эту красоту и наслаждаться ею.
Приложение
Весна сорок пятого[1]
Она началась для меня в морозные январские дни, когда войска 1-го Белорусского фронта перешли в наступление на гитлеровскую Германию, границы которой проходили по нынешним польским территориям.
Мы продвигались стремительно. Никогда прежде мне не доводилось хотя бы просто видеть такое количество наших танков, артиллерии и самолетов. И столько трофейных команд.
Наши дивизионные разведчики, в их числе и я, ехали на танках, примостившись сверху. Стояли сильные морозы, но настроение было бодрое. Еще бы, ведь близка победа! Так что холода мы не замечали. Правда, потом приходилось с трудом отдирать шинели от брони.
Через несколько дней наша дивизия завязала бои в Силезии.
После окончания курсов в январе сорок второго я был направлен в штаб Южного фронта, а оттуда в штаб армии, в которую входила моя будущая дивизия. Но туда я добрался только в начале апреля: по дороге заболел сыпным тифом, попал во фронтовой госпиталь, потом в «батальон здоровья».
И вот в начале 1945-го я в Германии… на небольшом плацдарме, который удалось нашим ребятам захватить на западном берегу Одера. В подвале полуразрушенной электростанции разместили командно-наблюдательный пункт — КНП. Штабных офицеров среди нас было немного. Зато с нами был наш генерал, командир дивизии. Удерживали мы плацдарм почти символическими силами: переправы через Одер уже не было, она растаяла, а танки и артиллерию, как часто у нас бывало, переправить не успели.
Немцы атаковали беспрерывно. Иногда их боевые группы прорывались сквозь заслоны и подходили к самому КНП. Тогда все мы во главе с нашим генералом отчаянно отстреливались. Помню, как в первый и, слава Богу, последний раз в моей военной жизни мне пришлой стрелять из пулемета.
Когда-то наш командир дивизии В. Я. Горбачев был самым молодым генералом Красной Армии. Получил это звание в двадцать семь лет — за освобождение Крыма. Но так до конца войны и остался генерал-майором, хотя имел немалые заслуги за бои в Польше и Германии и заработал немало наград, в том числе Золотую Звезду Героя. Причина, конечно же, была. Он был храбр не только в бою… После освобождения Феодосии он познакомился с проживавшей там молодой певицей. И влюбился. Как и следовало ожидать, местные органы госбезопасности доложили куда надо о том, что певица в годы оккупации выступала в городском театре. Тогда это считалось «сотрудничеством с фашистскими оккупантами». Надо полагать, что «сотрудничество» ограничивалось пением, иначе эту женщину не спасли бы и генеральские погоны поклонника.
