Камсар Григорьян - Туманян
Мочорянцев и им подобных Туманян считал типичным явлением литературной жизни и с возмущением говорил о том, что это невежественные люди с примитивной психологией, «ворующие темы, мысли, уродующие их, плетущие рифмы, и воображают себя на вершине Олимпа». Поэт говорил также о жалком тщеславии, определяющем поведение этих бездарных людей: «В их сердцах, — писал он, — не горит священный огонь поэзии, а шевелится беспокойный червячок, заставляющий суетиться, что-то делать, чтобы не исчезнуть бесследно и как-нибудь заработать себе славу». К таким людям Туманян был беспощаден. Не менее вредными и опасными для общества он считал окололитературных дельцов, невежд, проходимцев и карьеристов, пробравшихся в писательскую среду со своими мелкими корыстными интересами. В душе Туманян их глубоко презирал. Они вызывали в нем раздражение и серьезную тревогу. Вместе с тем, он проявлял поистине отеческую заботу, когда в произведениях начинающего автора замечал проблески дарования, когда в них он ощущал огонь поэзии. В таких случаях Туманян сам воодушевлялся, искренне радовался появлению нового яркого таланта.
Туманян в литературных кругах пользовался большим авторитетом, и многие из начинающих писателей обращались к нему за советом и помощью.
В конце апреля 1908 года молодой поэт Ваан Терьян, перед выходом в свет своего первого сборника «Грезы сумерок», побывал у Туманяна.
В разговоре Туманян сказал Терьяну: «Мой первый вопрос к начинающему писателю: приносит ли он что-либо новое, или обнаруживает ли признаки, обещающие это новое. В отношении вас должен ответить положительно. Вы — поэт. Это самое важное. Вы не играете словом. Вы начинаете лучше, чем мы…»
Легко представить, как много значила для молодого поэта высокая похвала такого взыскательного художника, каким был Туманян. Он одним из первых оценил дарование Терьяна и дал верную и глубокую характеристику его лирики. «Скорбь и мечты Терьяна, — говорил он, — …не чужды духу нашей страны. Я бывал в той близкой небу горной долине, где родился Терьян, и мне казалось, будто она полна туманной печали и нежных грез, столь характерных для поэта… Прочтите лучшие песни Терьяна, и вы найдете в них жемчужины поэзии, которые доставят вам истинное эстетическое наслаждение…»
Об исключительно чутком и внимательном отношении Туманяна к литературной молодежи говорит в своих воспоминаниях С. Зорьян. Он рассказывает, как однажды с группой начинающих писателей побывал у Туманяна. Поэт принял их в своем просторном рабочем кабинете, где на одном из книжных шкафов стоял бюст Данте. Знаменитый итальянский поэт принадлежал к числу любимых авторов Туманяна. Беседа длилась до поздней ночи. Просто и убедительно, подробно излагая свои взгляды на общественное назначение литературы, Туманян говорил о том, что писатель должен всегда твердо стоять на земле, не изменять чувству реальности и правды, должен хорошо знать народную жизнь, постоянно изучать ее. Выдвигая свои высокие требования к литературе, он ссылался на великих русских писателей-реалистов,
В беседе с начинающими писателями Туманян, обращаясь к истории, любил напоминать о проверке ценности произведения самим временем: «Прошлое, оставившее нам много назидательного, — говорил он, — убеждает нас, что время — самый объективный и самый беспощадный критик и ценитель литературы. С течением времени очень многое теряет свое обаяние, известность, и каждый находит, в конце концов, свое место в созвездии литературных величин, кто более яркое, кто более скромное…»
Молодых писателей Туманян воспитывал в духе оптимизма, внушая им веру в свои силы, призывал не бояться трудностей и бодро двигаться вперед. «Смотрите на мир и на человека, — говорил он, обращаясь к начинающим писателям, — добрым и ясным взором. Как солнце, смотрите на мир…» Туманян призывал молодежь любить свой народ.
Залог будущего расцвета армянской литературы Туманян видел в свободной Армении. Тогда, говорил он: «… придут и новые писатели, чьи сердца не будут изранены: они увидят свободный, бодрый народ, окрепнут от его чистого и живого дыхания, громко и радостно зазвучат их голоса перед всем миром».
Туманян почти всегда находился в водовороте событий и постоянно был занят общественными делами. К нему обращались за содействием отдельные лица и целые организации и различные культурные объединения. Бывали такие периоды, когда он уставал, когда появлялось у него желание тишины и покоя, чтобы отдохнуть, собраться с мыслями, а затем, если удастся, заняться осуществлением своих творческих замыслов. Лучшей формой такого отдыха для Туманяна были путешествия. И вот летом 1908 года Туманян совершил небольшую поездку по Военно-Грузинской дороге. Он восхищался «первобытной суровой красотой» Кавказских гор. В письме из Гудаури поэт делился своими путевыми впечатлениями: «Со всех сторон давят высоко вознесенные величественные горы, — писал Туманян. — Здесь идет грозная борьба природы. Бурные и шумные потоки непрестанно разрушают горы, извергают громадное количество камней и целых скал, засыпая ущелье и заграждая путь. Дорога проходит все время по узкому глубокому ущелью, с обеих сторон нависают мрачные скалы, зеленые вздыбленные горы, а по их склонам там и сям ютятся несколько домов, или едва виднеется, затерянная в густых деревьях, одинокая хижина». Горные ландшафты заставили Туманяна вспомнить своего любимого поэта: «Сейчас, когда пишу эти строки, рядом со мною высятся снежные вершины, а впереди расстилается Кайшаурская долина, о которой вспоминает Лермонтов в эпилоге своего «Демона». Туманяна потрясла и другая обыденная, жизненная картина: оборванные, босые дети горцев, одни танцуя лезгинку, другие кувыркаясь и гримасничая, бежали за экипажем и просили денег…
Поэт всегда лелеял мечту о дальних путешествиях. Такая возможность поездки заграницу подвилась в 1908 году. В назначенный день и час, когда все были готовы к отъезду и ждали Туманяна, входит он весь промокший. Попал под сильный дождь. Настроение невеселое. Оказалось, что ему не только не удалось достать необходимые деньги на дорожные расходы, но по пути домой встретил одного из своих многочисленных заимодавцев, который пригрозил завтра же обратиться в суд, если он не вернет долг.
Мечта о дальних путешествиях была связана у Туманяна с его желанием побывать в других странах, ознакомиться с жизнью разных народов, обогатиться новыми впечатлениями.
В 1910 году Туманяну стало известно, что его сказка «Злосчастные купцы», переведенная на русский язык и опубликованная в библиотеке детского журнала «Пчелка», по странной оплошности преподносилась юным читателям как «американская» сказка. Узнав об этом, Туманян с огорчением и не без иронии писал: «Возможно слово «армянское» в результате типографской ошибки превратилось в «американское», но каким образом это могло произойти… во всем виноваты издатели. Очевидно, они считали, что слово «американское» превратит мое произведение в «заграничный товар».
