Питер Даффи - Братья Бельские
В 1896 году раввин Йосеф-Йозель Горовиц, один из лидеров ортодоксального движения, которое делало основной упор на этику поведения, открыл в Новогрудке первую иешиву. Реб Йозель, как все его называли, стал во главе учения, позже получившего известность как Наваредокская школа движения Мусар. Наряду с прилежным изучением древнееврейских текстов, он требовал от своих учеников нарочно ставить себя в неловкое положение: ходить среди хорошо одетых людей в лохмотьях, садиться на поезд без денег, вести себя странно во время разговора на улице — с той целью, чтобы развить в них невозмутимость, способность игнорировать насмешки и превозмочь собственные тщеславие и гордыню. Ученики реб Йозеля были так преданы своему учению, что можно было слышать, как они распевают религиозные тексты чуть ли не до рассвета.
К тому времени, когда дети Бельских начали ездить в город, больше половины его населения и большинство городских торговцев, ремесленников и лавочников составляли евреи. У них были свои лавки близ ярмарки в центре Города, на площади, расположенной неподалеку от развалин средневекового замка. За свою многовековую историю эта крепость с семью башнями не раз выдерживала набеги тевтонских рыцарей и татар, но армия шведов, вторгшаяся в город в 1706 году, практически полностью разрушила ее. В базарные дни, по понедельникам и четвергам, евреи и неевреи со всей округи съезжались на своих повозках на ярмарку; одни — покупать, другие — продавать продукты.
— Крестьяне привозили свое масло, картофель, муку, овощи и фрукты, — вспоминала Соня Ошман, уроженка города. — Словом, все, что давала земля. Собиралось множество людей, в основном, конечно, женщины, потому что на ярмарке торговали днем, а мужчины в это время работали.
— Мы, дети, просто обожали ее, — делился своими детскими впечатлениями Моррис Шустер, который также родился в Новогрудке. — Это было великолепное зрелище. Все такое натуральное — малина, земляника, ежевика. Все эти ягоды они собирали в лесу. Ничего искусственно выращенного. А масло, масло! А хлеб!
Дома в городе преимущественно были одноэтажными, освещаемые свечами или керосиновыми лампами и обогреваемые в холодные зимние ночи большими дровяными печами. Воду местные жители носили из колодцев, вырытых по всему городу. В каждом хозяйстве обязательно были надворные постройки.
Когда в 1921 году поляки снова пришли к власти, в городе было несколько синагог, большинство их располагалось в двух шагах от ярмарки, на так называемой Синагогальной площади. Резники, портные, сапожники и мелкие ремесленники — у всех была своя синагога и примыкающий к ней дом для обучения. Самой большой была Старая синагога, вмещавшая несколько сотен людей, хотя службы там проводились только по субботам; из-за отсутствия в ней отопления ее прозвали Холодной синагогой, и, по поверьям, ее часто посещали души усопших. Дети боялись проходить мимо нее в темное время суток. Каждое утро сторож стучал в дверь три раза и громко кричал: «Отправляйтесь на покой, мертвецы!»
Толерантность нового правительства по отношению к еврейскому самосознанию благоприятствовала развитию сионизма, который пропагандировал возвращение евреев на Землю Обетованную. Среди местных сионистов было несколько фракций, включавших в себя молодежные группы. Существовало также много разнообразных религиозных партий; некоторые находились в оппозиции к сионизму, а также светским партиям; другие рассматривали социализм как наилучший путь к процветанию еврейского народа.
Новые свободы привели к установлению системы светского еврейского образования, быстро распространившейся по всей Польше. В Новогрудке особой популярностью пользовалась школа Тарбут, которая специализировалась на сионистском образовании, где занятия велись на иврите, древнем священном языке, позднее трансформированном в повседневный язык. Значительная часть молодых евреев посещала также и польские средние школы, в которых, в отличие от еврейских светских и религиозных учебных заведений, не брали плату за обучение. Меньшая часть училась в очень престижной средней школе, названной в честь самого выдающегося сына Новогрудка поэта Адама Мицкевича. Учащиеся этой школы носили красивую черную форму с эмблемой на правом рукаве.
Однако все эти свободы не приводили к повышению уровня жизни населения. Когда в начале 20-х годов польское руководство ослабило ограничения на передвижение, иностранцы, появившиеся в городе, были поражены бедностью, которую они увидели. Уроженцы Новогрудка, жившие вдали от родного города, решили ему помочь. Родившийся в Новогрудке Александр Гаркави, нью-йоркский писатель и лингвист, переводчик «Дон Кихота» и других произведений мировой классики на идиш, организовал сбор средств в синагоге в Нижнем Ист-Сайде на Манхэттене, прихожанами которой были четыре тысячи еврейских эмигрантов из Новогрудка. Он убеждал их жертвовать «несчастным, нищим, гонимым и преследуемым» из их родного города. В результате ему удалось собрать более 40 тысяч долларов. На эти деньги в городе было учреждено несколько общественных институтов, включая сиротский приют, бесплатную столовую для бедных и библиотеку.
Город с численностью приблизительно в десять тысяч человек также населяли поляки, в основном принадлежавшие к правящему, землевладельческому классу (многие переехали в этот регион по инициативе правительства с целью увеличить численность польского населения); белорусы, составлявшие рабочий класс, и несколько сот татар, исповедовавших ислам. Но, несмотря на значительный прирост нееврейского населения, Новогрудок в период с 1920-х по 1930-е годы по-прежнему оставался шумным центром еврейской жизни. По воспоминаниям одного из бывших горожан, в субботу жизнь в городе замирала. Даже иноверцы старались не нарушать тишину в этот священный день.
Бейлэ произвела на свет еще двоих детей — Якова в 1924 году и Аарона в 1930-м; всего она родила двенадцать детей, одиннадцать из которых выжили. Старшие дети, в то время, когда они не были заняты работой на мельнице, ездили в город, где на них смотрели как на нищих деревенских простолюдинов, неизменно проигрывавших на фоне более зажиточных городских евреев. Зусь в течение пяти лет посещал школу Тарбут, а также присутствовал на нескольких собраниях молодежной группы «Бетар», являвшейся частью воинствующей группировки сионистского движения. Тувья стал членом организации «Мицрахи»[1], которая состояла из строго соблюдавших религиозные предписания сионистов, и какое-то время даже подумывал о том, чтобы уехать в Палестину. Но после того как один из членов «Мицрахи» застал его за курением сигареты в шабат, его попросили прекратить посещать собрания.
