Питер Даффи - Братья Бельские
Обзор книги Питер Даффи - Братья Бельские
Питер Даффи
Братья Бельские
Посвящаю матери и отцу
Лес был нам знаком, и в худшем случае мы могли найти убежище в лесной чаще.
Тувья Бельский Из неопубликованных мемуаров, 1955Леса были воротами во внешний мир. Там жили изгои, безумцы, любовники, разбойники, отшельники, блаженные, прокаженные, партизаны, беглецы, неудачники, преследуемые, варвары. Куда еще они могли пойти? Преступив закон и отторгнув себя от общества, они могли оказаться только в лесу. Но человек в лесу не мог более оставаться человеком; он мог или подняться, или окончательно деградировать.
Роберт Поуг Харрисон Из книги «Леса: тень цивилизации», 1992По сравнению с гетто это место было подобно раю. В лесах мы были свободны. Вот все, что я могу вам сказать. У нас была свобода.
Чарльз БедзовПролог
Обо мне узнают только после моей смерти.
Тувья БельскийТрое отважных мужчин, трое родных братьев, за годы Второй мировой войны спасли столько же евреев, сколько Оскар Шиндлер, и организовали боевой отряд, уничтоживший сотни вражеских солдат — приблизительно столько же, сколько было убито во время знаменитого восстания в Варшавском гетто. Их звали Тувья, Асаэль и Зусь Бельские; для тысячи двухсот евреев, вышедших из белорусских лесов в июле 1944 года, равно как и для нескольких поколений их потомков, эти люди были легендой. Они почитались как настоящие герои. Но имена этих людей, возглавивших наиболее крупное и успешное сопротивление еврейского народа в годы Второй мировой войны, не были широко прославлены. Спустя шестьдесят лет об их подвигах упоминается лишь в нескольких книгах, и едва ли существует где-либо мемориальная доска, увековечившая их имена.
Я сам наткнулся на эту историю, проводя случайный поиск в Интернете. Ссылка на каких-то «лесных евреев» возбудила мое любопытство и повела меня по тропе длиной в три года — тропе, на которой у меня была замечательная возможность услышать из первых уст рассказы людей, переживших Холокост, в некоторых случаях буквально за месяцы и даже за недели до их смерти.
Итак, после многочисленных интервью, в ходе которых я записал рассказы о жизни в лесах на территории современной Западной Белоруссии, где сопротивление Бельских немецким оккупантам привело к образованию целого города с самодельными мастерскими и жилыми постройками, — 27 июня 2001 года я стоял на опушке самого большого из этих лесов. Пани Леокадия Ланкович, пожилая, очень разговорчивая полька, вызвалась стать моим гидом, и я наконец смог представить себе то, о чем так много ранее слышал.
Ничто в Налибокской пуще не указывало на то, что она в прежние годы служила кому-то пристанищем. На первый взгляд это был самый обыкновенный лес, который встречается в любой стране, однако здесь, среди этих елей и сосен, произошла одна из самых невероятных историй военного времени.
Боевой отряд Бельских, вступивший в эти леса летом 1943 года, ошеломлял своей численностью — восемьсот человек. Годом ранее братья устроили здесь, неподалеку от их семейного дома, лесную базу. Самый старший и самый мудрый из всех троих Тувья настоял на том, чтобы отряд был открыт для всех евреев, старых и молодых, больных и здоровых, бойцов и калек. В отряд прибывали всё новые люди, по большей части, спасенные бойцами Бельских из нацистских гетто, и в конечном счете отряд превратился в большую группу беглецов, передвигавшихся из леса в лес всегда на один шаг впереди немцев.
В августе 1943 года Гитлер послал в Пущу специальные карательные войска с целью уничтожить отряд Бельских. Спасая людей, братья отважно провели восемьсот человек через лесные болота, в то время как над их головами свистели пули автоматных очередей, а совсем рядом звучали голоса вражеских солдат. Наконец они добрались до изолированного островка в самом сердце большого леса. Здесь беглецы затаились, в молчании, без еды они продержались там до тех пор, пока нацисты не прекратили их выслеживать. Они не потеряли ни одного человека. Это было необыкновенное отступление, невероятное по своей храбрости и отваге.
Позже братья нашли в Пуще сухое безопасное место, где возник миниатюрный городок. В нем были жилые помещения, швейные, сапожные и плотницкие мастерские, большое стадо коров и лошадей, школа, в которой обучалось шестьдесят детей, главная улица с центральной площадью, музыкальный и драматический театры и даже небольшой кожевенный завод, служивший одновременно и синагогой. Для измученных людей, чудом избежавших гибели в гетто и трудовых лагерях, это было сродни видению из другого мира: в самом сердце оккупированной нацистами Европы, оказывается, существовало такое место, где евреи могли жить свободно.
Пани Ланкович пообещала отвезти меня туда, где во время войны располагалось еврейское поселение. По ухабистой дороге, ведущей к центру леса, мы поехали, трясясь на русском армейском джипе. Через некоторое время она попросила водителя остановиться.
— Вот это место, — сказала она, выйдя из машины и махнув рукой на деревья, окружавшие нас.
Невзирая на свой почтенный возраст, пани Ланкович, словно вдохновленная воспоминаниями, так быстро зашагала через густые заросли, что я едва мог за ней угнаться.
— А здесь было их укрытие, — она показала на маленький овражек, наполненный талой водой. Он ничем не отличался от остальных оврагов в лесу, но мой «гид» стояла на своем.
Отводя от лица ветки, она неуклонно продвигалась вперед, лишь на мгновенье останавливаясь, чтобы сорвать ягоду или показать мне еще одно свидетельство некогда существовавшего здесь города Бельских. При этом она продолжала говорить.
— Когда я приходила к ним в лагерь, я не могла там гулять, где я захочу. Меня останавливали бойцы, охранявшие лагерь. Я говорила им, что пришла повидать подругу по имени Сулья. Тогда они посылали кого-нибудь, выходила Сулья и провожала меня в лагерь.
— Здесь было так красиво, — вздохнула она. — Так похоже на Минск.
Я попытался представить, как выглядели эти леса более полувека назад. Каково было сидеть здесь в тесной, пышущей жаром кухоньке, где, как мне рассказывали, хозяйничал грубоватый человек в заляпанном кровью фартуке, энергично помешивавший длинной деревянной ложкой в бесчисленном количестве горшков и горшочков? О чем разговаривали люди у себя в землянках? Как умудрялся оружейник починять поломанные ружья, принесенные из окрестных деревень? Теперь, по прошествии стольких лет, здесь все заросло травой и кустарником, и следы людей практически исчезли.
