Армин Пройсс - Ханна Райч - жизнь немецкой летчицы
Все же, недобровольная промежуточная посадка в армейском аэропорту вблизи Лиона едва не стало для нее роковым. Вопреки строгому запрету ее товарищ-летчик (его имя она корректным образом умалчивает) в своем багаже контрабандно провез фотоаппарат «Лейка». Командир французской авиабазы видит в них шпионов и обращается соответствующим образом жестко. Только благодаря одному молодому французу, дружески настроенному к немцам, им удается тайком установить связь с немецким консулом в Лионе. «Мы, молодые», говорит неожиданный помощник, «понимаем вас, молодых в Германии. Они там старые и слепые».
Вблизи от Авиньона, где происходит следующая промежуточная посадка, они видят на горизонте, как появляется немецкий цеппелин. «Ни один немец, который испытал это спокойное величественное движение», пишет Ханна, «не сможет забывать этот вид, как и чувство гордости и счастья в тесной связи общего отечества».
Дни полета в Лиссабоне будут полным успехом для организаторов, участников и посетителей. Из происходящих на улицах пестрых сцен заслужил памяти один полный напряжения случай. Ношение длинных брюк для женщин считалось в Португалии строго предосудительным. Когда Ханна однажды в летной одежде, ничего не подозревая, шла по улице, ее внезапно остановили и арестовали два «ландскнехта».
Ее приводят во что-то наподобие тюрьмы, а затем в зал судебного трибунала. Сначала ее защитник берет слово. Он произносит хвалебную речь о знаменитой немецкой летчице. Ханна все еще не уверена, происходит ли все это всерьез или в шутку. Потом говорит судья. И теперь ей становится ясно, что здесь за спектакль здесь устроили. Судья обращается не только к Ханне Райч. «Его похвала касалась, прежде всего, Германии, немцев, которые нашли энергию и мужество для нового подъема после проигранной войны. Что же тут было удивительного, что я чувствовала себя счастливой и гордой?» По его приглашению публика должна была встать, чтобы поприветствовать немецкий народ и летчицу Ханну Райч. И когда она покинула зал, ее рука была почти парализована от многочисленных рукопожатий.
Часть 4: Летчик-испытатель гражданских и военных самолетов
Как член руководимого Гансом Якобсом института планерных полетов Ханна в 1936 году оказывается в роли летчика-испытателя. Вновь свою роль сыграл случай. Предусмотренный для этого задания Людвиг Хоффманн внезапно тяжело заболел и не мог летать. Ханна чувствует себя полностью неопытной в области технической конструкции. Но зато она располагает прекрасным чувством полета и точной наблюдательностью, не говоря уже об ее интересе и воодушевлении.
Летчик-испытатель должен испытывать еще неизвестный по своим летным качествам и безопасности полетов самолет до крайних пределов его мощности и грузоподъемности. Это требует не только необычного мужества, но и сверх того, по понятным соображениям, систематического проигрывания всех ожидающихся маневров полета. К этому полное, точное запоминание всех воспринимаемых взглядом, слухом и чувством реакций самолета. Высокое число часто смертельных аварий красноречиво говорит о полной опасности и жертв профессии летчика-испытателя.
В это волнующее время, когда Ханна постоянно рискует своей жизнью, она каждое утро получает письмо от матери. Как все матери она беспокоится о жизни ее ребенка, хотя и знает, что Ханна не легкомысленна. Однако она хотела бы воспрепятствовать тому, чтобы ее дочь со своими бесспорными успехами стала жертвой тщеславия. И в написанных поздним вечером письмах она выражает еще кое-что другое — то, что каждый испытательный полет служит жизням других и имени Германии!
Приближается ее до сих пор самая тяжелая и самая опасная проверка. После первоначальных очень рискованных попыток полета в пике Ганс Якобс разработал специальные тормозные клапаны для стабилизации машины. Следующий тест с этими «тормозами»: вертикальное падение с высоты 6000 метров! Никто в такие мгновения не сможет избавиться от страха и сомнения, выдержит ли машина при этом это огромное давление и не распадется. Ханна преодолевает этот приступ страха. Вновь и вновь она начинает падение вниз. Во время последней попытки она пикирует вертикально с высоты 3000 метров, и она лишь в 200 метрах над землей выравнивает машину. У нее еще стучит кровь в висках.
Как раз эти попытки с тормозами для пикирования получают основное значение для молодой немецкой военной авиации. Новое изобретение демонстрируется Эрнсту Удету, генералу фон Грайму и другим генералам Люфтваффе на аэродроме Дармштадт-Грисхайм. Удет после удачных полетов назначает Ханну командиром эскадрильи, первый раз, когда это звание получила женщина.
После триумфального пересечения Альп пятью немецкими планеристами, в том числе также Ханной Райч в ее «Sperber ^пюг»(«Ястреб-юниор»), в сентябре 1937 года Эрнст Удет переводит ее на летный испытательный полигон для военных самолетов в Рехлин. Ее задача — испытывать оснащенные новыми тормозными устройствами военные самолеты. Тогда она еще не предвидит, что она на будущие годы неразрывно приобщается к военной авиации. Испытание пикирующих бомбардировщиков, бомбардировщиков, истребителей и т. д. будет для нее патриотическим заданием, которое она воспринимает как большую честь, чем звания и награды.
Все же и здесь она сначала снова чувствует плохо скрываемое отторжение со стороны «сильного пола». Не только из-за ее превосходящего мастерства, а, как ни странно, также из-за ее бескорыстного идеализма.
Кто хотел бы упрекнуть ее сегодня, что она способствовала тем самым «подготовке наступательной войны», тот должен был бы принять к сердцу ее собственные слова: «Мы, молодые люди, хотели мира, но справедливого, который позволял бы нам жить. Немецкий народ хотел мира, даже если сегодняшний мир больше не хочет воспринимать это. Народ, у которого есть тесное жизненное пространство в середине между другими народами и теперь, после многих лет бедности и неуверенности, снова увидел хлеб и испытал подъем, и знал, что в этом мире слабый всегда будет находиться под угрозой, и так как он полагал, что у него, как и у всех, тоже есть право на оборону, видел в укреплении обороны усиление своей силы и возможность сохранить мир. Какой другой народ в мире не чувствовал бы при этом правомерную гордость?»… «Если хочешь мира, готовься к войне». «Так я видела их, не думая при этом об этих словах римлян: пикирующие бомбардировщики, бомбардировщики, истребители — стражи у ворот мира.
И так я летала на них, каждый полет с чувством того, что моей осторожностью и надежностью я защищаю тех, кто после меня будет сидеть в кабине, и что каждый из них в свою очередь защитил бы эту страну, которую я видела в полете: страну с пашнями и полями, горами и холмами, лесами и реками. Страну, которая, может быть, и уступала на этой планете по своему великолепию каким-нибудь другим странам, но, все же, для меня была только одна она, так как она была моей родиной. Разве не стоило бы летать ради этого?»
