Виктор Петелин - Фельдмаршал Румянцев
Румянцев не боялся внезапного нападения на эти деревни, потому что они закрыты спереди большей частью болотами с протоками и каналами, а мосты на всех этих протоках и каналах разрушены. Так что русские часовые на этих протоках и каналах стоят на расстоянии меньше ружейного выстрела от противника, но в полной безопасности. Кольбергская дорога из-за поломки мостов тоже была непроходимой.
Румянцев остановился у самого болота, где стояли на посту русские часовые. Взобравшись на один из холмов, он внимательно рассмотрел в подзорную трубу противоположный берег. Но противника обнаружить так и не удалось.
– Господин бригадир! – повернулся Румянцев к Краснощекову, который сопровождал его в этой поездке. – Прикажите не спускать глаз вон с тех трех деревушек, особенно с той, что ближе к лесу.
– Слушаюсь, ваше сиятельство. Эти деревушки и у нас вызывают подозрения.
Возвращаясь в главную квартиру, Румянцев думал о предстоящей операции. Прежде всего необходимо точнее разузнать намерения неприятеля. Как это сделать? Лучше всего, видимо, двинуть часть своих сил к Кольбергу и посмотреть, что станет предпринимать неприятель.
И еще одно тревожило Румянцева: снабжение армии провиантом. Два дня полки продержатся, а дальше что?.. В Померании, истощенной поборами действующих армий, невозможно достать что-либо из съестного. Два магазина, размещенные в приморском местечке Лебе, должны были снабжать его провиантом и всем необходимым, но он ни одного четверика не получил оттуда из-за полного отсутствия лошадей, которых забрали с одной стороны реки Виппер прусские войска, а с другой – граф Тотлебен для подвоза провианта своим солдатам. Вот и получилось, что корпус Румянцева располагал провиантом лишь на два дня. И предпринимать активные действия против неприятеля при таких условиях было неразумно.
Пришлось Румянцеву пойти на последнее средство – послать полковые повозки на подъемных лошадях. С пришедшими от графа Тотлебена тремя пехотными полками были двести четыре обывательские померанские и польские подводы. Все они по большей части оказались в таком плачевном состоянии, что Румянцев приказал их направить в Лебе за провиантом в качестве запасного варианта: авось что-нибудь получится.
Но постепенно усилиями Румянцева и его верных помощников все налаживалось: подводы с провиантом подходили, сведения о противнике накапливались, лагерь около Кёслина укреплялся. Кольбергская дорога была занята русскими форпостами*, идущими до самого моря. Наблюдатели сообщали: неприятель на эту дорогу только небольшие разъезды посылает, активных действий не предпринимает.
«И что же сие все обозначает? – спрашивал сам себя Румянцев. – То ли неприятель чрезвычайно осторожен, то ли действительно бессилен… Нет, весьма сомнительно. Все пленные, обыватели и дезертиры в один голос утверждают, что у него здесь сосредоточены большие силы. Или же неприятель желает, чтоб я, оставя сие место, между морем и его кордоном пошел узкой лесной Кольбергской дорогой, дабы им мой фланг дать?.. Или, наконец, выманить меня из Кёслина и отнять у меня сие выгодное место со всеми магазинами и коммуникациями? Спокойно может занять и Кониц, и Лебе, прорваться к Данцигу… Нет, тут нужна предельная осторожность… Торопливость будет лишь во вред всей кампании нынешнего года».
…Адмирал Полянский должен был высадить десант в гавани Кольберга и всячески содействовать осаде и штурму крепости. Почетное назначение для него было радостным. Но в прошлом году такая же эскадра под командованием Мишукова не справилась со своей задачей: много было всяческих препятствий, нераспорядительности, нарушений дисциплины… Понятно, он должен был предусмотреть и учесть все возможные варианты и избежать прошлогодних ошибок.
Точный и энергичный адмирал Полянский на почтовых добрался до Ревеля и принял командование над Кронштадтской и Ревельской эскадрами. Шесть тысяч десанта были готовы к посадке на корабли. Орудия, месячный запас провианта, множество всяческого военного снаряжения – все это было заготовлено и ждало погрузки.
Полянский понял, что на этот раз действительно хорошо подготовились к осаде Кольберга. Десант, провиант, снаряжение – все это было в хорошем состоянии. На рейде суда с артиллерией под командой подполковника Миллера, прибывшие из Пиллау. Все, казалось бы, складывалось для эскадры благополучно. Море в это время года чаще всего спокойное.
Но только в конце июня эскадра прибыла на рейд.
…Шли дожди, размывало дороги, запасы провианта исправно истреблялись, активные действия враждующих армий сводились к пустому маневрированию.
Дни текли за днями, и все яснее становилось положение вокруг Кольберга. Обстоятельства, конечно, не благоприятствовали задуманному предприятию, но и препятствия, которые вставали на пути, были вполне преодолимы.
Особо беспокоило Румянцева медленное движение нашего флота. А без флота Румянцев не мог завладеть гаванью. Но чтобы завладеть гаванью, необходимо разбить неприятеля, укрепившегося в окрестностях Кольберга. А для этого ох как требуются и пехотное войско, и артиллерия, находящиеся на кораблях эскадры Полянского.
Румянцев послал полковника Гербеля для исследования гавани Рюгенвальде как наиболее подходящего места высадки десанта и артиллерии. Выяснилось: перед самым устьем отмель в четыре фута, здесь могут пройти только плоскодонные суда или небольшие лодки. Но что предпримет адмирал Полянский? Он и его люди должны сами решить, где и как высадить десант и сгрузить артиллерию. Может, он найдет более надежную гавань? Лишь бы войско и грузы с поспешением следовали к корпусу.
А пока флот не прибыл, Румянцев продумывал дальнейшие свои действия с учетом всего того, что может произойти в благоприятных и неблагоприятных условиях. Он часами не отходил от карты Померании, всматриваясь в места, где расположились его части и неприятельские войска. Требовал все более точных данных о противнике, сам допрашивал пленных, дезертиров, местных жителей. И картина прояснялась, все точнее и рельефнее становился план будущих действий…
Генерал-майор Еропкин пришел к Румянцеву посоветоваться о заготовке кормов.
После обычных разговоров Румянцев вдруг сказал:
– Петр Дмитриевич! Думаю начать действовать. И прежде всего нужно очистить подступы к Кольбергу.
– Разрешите мне…
– Нет, это сделает бригадир Краснощеков… Это хороший бригадир. 17 июня я вместе с ним для рекогносцировки за последние наши казацкие форпосты ездил, к самым неприятельским, хотел раскрыть его тайность, понять его замыслы и возможные предприятия против него наметить. Во всяком случае, мы разбили свой лагерь перед самыми его форпостами, поставленными в деревнях Дасов, Масов, Насов и Кранцих. А резерв наш будет стоять на Кольбергской дороге, в левом их фланге. Ну, естественно, неприятель об этом сведал, в ночь поспешно угнел из всех этих деревень, к Керлину и Кольбергу ретировался. Бригадир Краснощеков послал за ними партию, она, напав на неприятельский пикет, убила одного офицера и трех гусар взяла в полон. А пикет до самой их батареи, стоящей от Керлина в полуверсте, прогнала.
