С. Кошечкин - Весенней гулкой ранью...
себе", - заметил он в письме редактору "Красной нови" А. Воронскому, пославшему в Сорренто номер журнала с "Анной Снегиной".
Иные оценки, сохранившие свое значение до наших дней, были даны
произведению на страницах некоторых периферийных изданий. "Великолепно
владея формой, Есенин и сюжетно интересен в "Снегиной", - писала газета
"Советская Татария". "...В "Анне Снегиной" Есенин приближается к проблеме
широких социально-психологических обобщений, с одной стороны, а с другой - к
проблеме поэмы-романа. Это уже говорит о новом моменте в творчестве поэта, а
именно: о наступлении поэтической зрелости", - читаем в газете "Советская
Сибирь".
На память приходят строки:
Пора приняться мне
За дело.
Чтоб озорливая душа
Уже по-зрелому запела.
Они были сказаны Есениным во время доработки поэмы, свидетельствующей о
зрелости его самобытного таланта.
3
Он вбежал в избу радостно-возбужденный. Нет, не вбежал. Поэт написал:
"Как месяц, вкатился". И - пожалуй, не сдернув с головы заношенной шапчонки,
- прямо с порога:
"Дружище!
С великим счастьем!
Настал ожидаемый час!
Приветствую с новой властью!
Теперь мы всех р-раз - и квас!
Без всякого выкупа с лета
Мы пашни берем и леса.
В России теперь Советы
И Ленин - старшой комиссар".
В эту минуту он, наверно, был прекрасен. Он, Прон Оглоблин -
"булдыжник, драчун, грубиян", вчерашний каторжник, узнавший почем фунт лиха.
Не Пугачев ли его родной брат по духу?
Боль от исконного унижения и горькой, как полынь, жизни, вековечная
тоска крестьянина по своей земле, затаенная мечта о воле и счастье - все
выплеснулось в его взволнованных и размашистых восклицаниях. И слова-то
какие он произносит, этот деревенский неугомонник: "С великим счастьем!",
"ожидаемый час", "приветствую"... Должно быть, хранились они про запас в
самом потайном уголке его сердца, и вот подоспело время - вырвались
наружу...
Всем существом своим почувствовал он: правда Ленина, "старшого
комиссара", - правда бедняков, его, Прона Оглоблина, правда.
"Настал ожидаемый час!.." Энергичный, решительный, он без промедления
готов приступить к делу:
"Я первый сейчас же коммуну
Устрою в своем селе".
Веришь, что такой человек мог начать строить коммуну - горячась, в
чем-то ошибаясь, с перегибами, с пережимами, но напористо и самозабвенно,
может быть, как Макар Нагульнов...
Веришь, потому что и смерть он принял с открытым лицом, как и подобает
настоящему борцу за дело народное, - под стволами белогвардейских
винтовок...
Он, Прон Оглоблин, вожак деревенской бедноты, поднятый революцией на
гребень времени, из самой жизни пришедший на страницы есенинской поэмы...
4
Но прежде чем Прон Оглоблин, "как месяц", вкатится в избу и, захлебываясь от радости, сообщит поэту о новой власти, читателю предстоит
узнать многое.
Автор не ходит вокруг да около, не рассуждает о том о сем, а, как
говорится, сразу приступает к делу.
"Село, значит, наше - Радово,
Дворов, почитай, два ста.
Тому, кто его оглядывал,
Приятственны наши места".
Рассказывает житель Радова, крестьянин: "почитай", "приятственны...".
Речь течет неторопливо, степенно.
Вот так, без обиняков, любил начинать свои поэмы Пушкин. А "Евгения
Онегина" открыл рассказом о том, что "думал молодой повеса, летя в пыли на
почтовых".
В пушкинский роман читатель вместе с "молодым повесой", образно говоря, влетает на почтовых.
В поэму Есенина мы вместе с крестьянином-возницей и поэтом въезжаем на
дрожках. Да только ли в поэму? Въезжаем в бытие деревенское, в людские думы
и переживания, заботы и стремления. Уже от первых строф веет запахом жизни,
не придуманной в городской квартире, а жизни подлинной, всамделишной, со
всеми радостями и печалями.
В военном деле есть выражение: "Ввести в обстановку". Есенин рассказом
возницы, что называется, с ходу вводит читателя в обстановку, в которой и
будут развиваться дальнейшие события.
Можно сказать иначе. Рассказ возницы как бы приоткрывает занавес над
жизнью сельчан, жизнью сложной, трудной, противоречивой.
Уже в первых строфах Есенин подводит читателя к истокам того
социального конфликта, который широко развернется в последующих главах
поэмы.
Две соседние деревни - Радово и Криуши.
Радовцы - люди зажиточные, живущие по старинке. Властям не перечат,
налоги платят, водят хлеб-соль с исправником...
Криушане - голь перекатная, безземельцы, безлошадники. По словам
возницы,
"Житье у них было плохое,
Почти вся деревня вскачь
Пахала одной сохою
На паре заезженных кляч".
Отсюда - косые взгляды криушан на радовцев, глухая злоба, вражда.
Наконец, стычка из-за порубленного леса, убийство старшины и для десяти
криушан - каторга.
С тех пор и у радовцев - "неуряды, скатилась со счастья вожжа...".
Позже рассказ возницы по-своему продолжит мельничиха, в чьей семье
приехавший поэт будет жить. По разумению старухи, распри между двумя селами
порождены "безвластьем":
"Прогнали царя...
Так вот...
Посыпались все напасти
На наш неразумный народ".
Так естественно и органично в поэме начинается большая эпическая тема -
крестьяне и революция.
5
Незадолго до начала работы над "Анной Снегиной" Есенин написал
стихотворение "Сукин сын". Его можно найти в любом сборнике, изданном после
смерти поэта, оно входит в репертуар, пожалуй, каждого артиста, читающего
Есенина со сцены. И это понятно - с первых строк:
Снова выплыли годы из мрака
И шумят, как ромашковый луг, -
стихотворение чисто есенинское - по чувству, интонации, словам, образам...
Это - воспоминание о любви, чистой, целомудренной. Из отшумевшей юности
поэта пришла "девушка в белом, для которой был пес почтальон". Вот стоит она
"у калины за желтым прудом", окутанная дымкой таинственности, трепетного
обаяния... Как песня... Как поэтическая мечта...
Где ты, нежная девушка в белом,
Ранних лет моих радость и свет, -
набросал Есенин в начале рукописи стихотворения "Этой грусти теперь не
