Ольга Мочалова - Голоса Серебряного века. Поэт о поэтах

Перед Морозом Ты —
Богодевочка около Деда
Лесной опушкой спешишь
В звездах снега.
Праздник у елки.
Резвость белки.
Еще бы когда
Замерзла вода,
Кому ж и блестеть за нее,
Как не белке у елки?
Смех.
Пух.
Снег.
Взлет саней.
Ты — волшебницей льдов,
Ты — поцелуем во сне.
Ах, просыпаясь, помним:
Что-то гостило в груди
Зайцем и розой,
Что-то взбодрило, разнежило,
Искрой пронзило
Льдистые слезы.,
…Когда же вбивает в ладони
Мороз боль гвоздей —
Сила скорби Твоей
Рушится на людей.

Быть должен ребенок
Звонок насквозь.
Девочка — смесь
Фиалки с лисой,
Мальчик — мороза
С яркой бедой.
Учи их молитве, вниманью,
Молчанью, кроткостоянью.
Не только кататься с горы —
Самим вывозить сани.
И ничему не учи —
Пусть знают, что знают —
Смех, игры, пиры —
Впечатлительность заек.
Помогай им в одном:
Носа перстом не копать,
Ежеутренне шею мыть,
Как морякам — земле,
Радоваться солнцу,
Простуды бороть
И расти, как червонцу.

Не горностай в тростниках —
Ныне твоя охота,
Не деять звериный лов —
Твоя мирнее забота:
Овсом затопить огонь,
Чем бодрый здоров
С богатством топота конь;
Сеном глушить
Рев коров.
Не заводи коз,
Ибо сгложут кору
Робких берез,
Ибо козленок бесий
Не откажется красных роз.
Скок их вреден,
Прок не велик,
Запах и рог бодливый
Отвращаться от них велит.
Также и кролики,
Хоть греют сказки,
Лучше ты кошкам
Сгладь пушистые ласки.
Кролики хрупче хризантем
И хризантем бесполезней:
Тают как вешний снег
От неизвестных болезней.
Держи петуха,
Чтобы во время зари будил;
Держи в пруду гусака,
Что галлов победил.

Коль жизнь не замучит — научит
Хлеб, как жемчуг, ценить,
Ведь приходилось менять
На хлеб жемчужную нить.
Скверному — ох,
Да и верному — вздох,
Ни для кого
Жизнь не брачный чертог.
Жена — береженье
Годового запаса
Зерен и круп,
Соли и мяса.
Жена предводит лампами,
Оживляет рояль,
Жена заселяет светом
Пустоту, усталость, печаль.
Жена для мужа —
Против злой мудрости,
Весенняя оттепель,
Вольные кудри.
Злая жена — мирской мятеж,
А добрая — тешит
И нежит.
Сила мужа — рук
Отчаянная твердость.
Носить высоко,
С правом, гордость.
Только так драгоценна милость
Его к подснежникам,
Только так прекрасна
От него нежность.

Трогательность не растроганная,
За тебя стою.
Тишина ты неизвестная,
За тобой таюсь.
Просмолен, проколоколен,
Воздух мой целит.
Лепесток воды студеной —
Мой от мира щит.
Так, монашком,
Живит, журча,
В сердце голос —
Ручей и свеча.
Что трогательней заботливости —
Не о родных, не о доме,
О призраках, об умерших,
О каждой истоме.
Какой надменной
Ты ищешь власти?
Жив человек
В несчастье и страсти.
Стой на страже
Одинокости каждой
Тревожной.
И не буди лих
К маломожным.

У воды — только грудь,
У ветров — только дуть,
У зари — только зоркое око.
Грустить ли о «только» поэту,
О воле к нежности?
Чти Алексея Толстого
Лиризм распущенных кос.
Обычай его — измерять
Звучанье образа сном.
Призрак его девичий
В случайной и шумной толпе —
Благоуханные очи
На тонком стебельке.
Чти Алексея Кольцова —
Глубокого, ясного Спаса,
Против мирской тревоги
Благодатных щедрот запасы;
Пушкина холмов Грузии
Высочайшую человечность,
Легкую грусть, как птицу,
Беспечную щедрость.
Вечеров поразительна занимательность:
Единственной силы «Мертвые души».
Дорожи в гениальном Гоголе
Уродством лебедя на суше.
Прими Лермонтова «Демона»,
Как божественный остров певучего
                                                                 мира,
Как можно быть прекрасным,
Вырвавшись из обычной меры.
Розу на мраморе Гумилева,
Стихов благородную твердь,
Его прекрасные губы
И мученическую смерть.
Блок из стихов вытек
В укоризненный нежный взор,
Если не жутко — отрадно
Знать Ангела Озер.
Вот чарование
Кудес и мечтание
С миром наедине,
Звездочетье и Семикрыл —
Сердцу милые звезды,
Дрожащие в черной воде.

Такое не лето
с железной струей
Отчаянья зимнего
ровной невзрачностью!
Такое неженское,
Полосой дождливой
Без возрастной мрачности…
Как будто тоннелями
поезд идет,
Подавленными ландшафтами,
Свой скорый
круговорот
Завершая
ночными шахтами.
Сбегает июнь,
Прикоснувшись к земле
Сплошнейшею неудачею,
Что даже неловко
перед детьми,
Приехавшими на дачу!
И грезится лето
высокой женой,
Встреченной
звонкими кликами,
Чей лик отразился
блестящей водой,
Малиновкой,
Повиликою…
Она, улыбаясь,
в обеденный зной
Спускается
с мраморной лестницы,
И всякий, кто искренен,
Каждый
Живой
Безумно ревнует прелестницу!