Давид Ортенберг - Год 1942
* * *
"Я клянусь!.." - так называется очерк писателя Виктора Финка.
В эти дни на Урале формировались новые эстонские части и дивизии. Сюда и прибыл писатель в тот день, когда воины-эстонцы, выстроенные на плацу, принимали присягу. Его рассказ, в основном, об этом, хотя и начинается с экскурса в далекое прошлое - в тринадцатый век, когда полчища псов-рыцарей вторглись на эстонскую землю и в течение многих столетий бесчинствовали там.
И вот снова немцы - теперь уже гитлеровские полчища - вторглись в республику. Эстонский народ поднялся на защиту своей родины: шли в армию, в истребительные батальоны, в партизаны. Автор называет имена эстонцев, беззаветно сражающихся с врагом. Профессор Рубель, ученый с крупным именем, стал разведчиком; в одном из боев попал в руки немцев и был повешен в городском парке в городе Тарту. Двадцатилетний парень Арнольд Мери своей самоотверженностью спас штаб корпуса. Кстати, в августе прошлого - 1941-го года в "Красной звезде" была напечатана передовая статья "Герой Советского Союза заместитель политрука Мери"; впервые передовица была посвящена не событию, не анализу военных действий, не задачам на будущее, а отдельному человеку-воину.
На поляне, повествует Финн, раздается голос: "Ма тыстан... Я клянусь..." Эстонцы клянутся быть воинами честными и отважными. Когда началось формирование новых эстонских частей, сюда хлынули люди, которые никогда не были в армии. Стали съезжаться эстонцы из самых отдаленных районов страны, даже из Бухары. Не было отбоя от женщин. Никто не хотел уступить другому честь отвоевать родину.
"Присмотритесь к этим людям, - пишет Финк, - вглядитесь в их лица! Эти два слова - "Я клянусь" - подлинная клятва борьбы!" И он представляет читателю тех, кто, надев военную форму, будет сражаться в Великолукской операции, Ленинградско-Новгородской, Невельской, Таллинской, Тартуской, кто будет освобождать советскую землю, свою родину от немецко-фашистских захватчиков. Это и старые, испытанные воины - командиры и комиссары гражданской войны. Среди них старший политрук Авальт, вступивший в армию в 1918 году, когда ему было 14 лет. Три старших брата его тоже ушли в армию. За это их родители были расстреляны. Комиссар дивизии Сипсакис - тоже участник гражданской войны. Капитан Альфред Кук был преподавателем военной школы в Таллине. Теперь вся его школа здесь, в дивизии. Все его бывшие ученики - командиры. Сам Кук - командир батальона.
Их - рвущихся в бой - много. "Так их много, - заключает писатель, всех не перечесть. Но рядом со старыми, испытанными бойцами встают в строй новые. Людей окрыляет возможность отвоевать родину.
- Ма тыстан... Я клянусь...
Этим людям невозможно не верить. Они победят".
Апрель
3 апреля
В сводках Совинформбюро часто повторяются строки: "На фронте существенных изменений не произошло", значит, наступление наших войск затухает. Но есть и другие сообщения, подводящие итоги минувших сражений: "Трофеи войск Калининского фронта за период с 21 марта по 1 апреля 1942 года", "Трофеи войск Ленинградского фронта..." Наиболее внушительна сводка по Западному фронту: большое количество уничтоженных и захваченных танков, орудий, минометов и другой боевой техники. Число убитых немецких солдат и офицеров составляет 40 тысяч.
Наши корреспонденты иллюстрируют эти сообщения выразительными фотографиями. Правда, ныне мы их не часто печатаем: экономим газетные полосы для фотопортретов героев боев, батальных снимков.
Любопытное фото прислал Сергей Лоскутов. Большая поляна, окаймленная редколесьем. На ней роща уходящих за горизонт деревянных крестов. Подпись поясняет: "Фашистские вояки шли за "железными крестами", а достались им деревянные"...
* * *
Издавна в центральных газетах, да и многих провинциальных правее заголовка помещался так называемый "Шпигель" (в переводе с немецкого зеркало). Называли его еще и "манжеткой". Короче, здесь шла информация о содержании полос. Ныне во многих газетах "Шпигеля" не найти. Его место заняли изображения правительственных наград, которых удостоены эти газеты: "Правда", как известно, награждена тремя орденами, "Красная звезда" четырьмя, "Комсомольская правда" - пятью... Но в 1942-м "Шпигель", "манжетка" еще существовали.
С конца марта в "манжетках" "Красной звезды" публиковались призывы: "Закреплять каждый отвоеванный рубеж" или "Прочно закрепляться на отвоеванных рубежах"... Кстати, под таким заголовком в сегодняшнем номере опубликована передовая статья. Понятно: тогда мы не могли сказать, что наше наступление угасает. Но если в газете исчезали "наступательные" лозунги, а появлялись оборонительные, наш читатель и без комментария понимал, что к чему.
В эти дни побывал в 16-й армии, у генерала К. К. Рокоссовского. Узнал, что командарм написал докладную Жукову, в которой сообщил об обстановке, сложившейся в полосе его армии, и предложил перейти к обороне, чтобы накопить силы и средства для нового наступления. Но от командующего фронтом последовал ответ: "Выполняйте приказ!"
Естественно, мне важно было узнать мотивы, которыми руководствовался Жуков, и я отправился снова в Перхушково. Выл поздний вечер. В такие часы во время моих прежних поездок на командный пункт фронта я заставал Жукова по горло занятым оперативными делами. Часто звонил телефон. Беспрерывно входили и выходили офицеры и генералы. Комфронта все время отвлекался к карте. А вот сегодня - затишье. Затишье на фронте - затишье и здесь, на КП. Я рассказал Георгию Константиновичу о своих впечатлениях от поездки к Рокоссовскому, о тревогах и, конечно, как всегда спросил, как, мол, будет дальше, куда направить свои стопы? Жуков посмотрел на меня, как мне показалось, с удивлением: с неба ты свалился, что ли? И ответил:
- Сиди пока в Москве, в редакции...
В общем, я понял, что цепочка замкнулась на Ставке и, как позже узнал, сам Жуков туда "стучался", предлагая остановиться и закрепиться на завоеванных рубежах.
Однако в редакции нам не сиделось. Решил заглянуть в Генштаб, к Бокову. Военком Генштаба мне прямо сказал: январскую директиву Ставки никто не отменял, она действует, более того, совсем недавно, 20 марта, Верховный вновь потребовал от Жукова и Конева энергичных действий, чтобы разгромить ржевско-вяземскую группировку противника.
Главные события должны были развернуться в районе Ржева. Сразу же под Ржев выехали наши корреспонденты. Операция к этому времени уже закончилась. Наши войска продвинулись немного вперед, но Ржев остался в руках противника. Ничего наши спецкоры не написали, так как об этой операции не было официальных сообщений. Молчали и мы, не напечатали ни обзорной статьи, ни даже репортажа.
