Владлен Владимиров - Единожды приняв присягу...
Саннинский справился с заданием быстро. Его рассказ позволял воочию представить себе обстановку, окружающую Черняка.
Добротный дом за высоким забором, ухоженный огород, хороший сад, в хозяйстве две коровы, свиньи с поросятами, птица. Семья довольно большая, трудолюбивая. Хозяин бухгалтерствует, через год-другой собирается на пенсию. Жаден, личные выгоды не упустит, но закон при этом не преступает. После ареста в 1927 году от служебной карьеры вскоре отказался, за престижными постами больше не гонялся, довольствуясь должностями счетовода или мелкого бухгалтера. Аполитичен. С началом войны добровольцем в армию не рвался, но и в период оккупации в сотрудничестве с гитлеровцами не замечен, однако притеснениям с их стороны но подвергался.
— Большой знак вопроса, повисший над этим делом, как видите, не уменьшился в размере и продолжает висеть, — загадочно усмехнулся старший лейтенант, и я понял, что вернулся он не с пустыми руками.
И зацепка действительно была. Очень маленькая, почти призрачная, которую мог нащупать только опытный, думающий чекист-оперативник. В захваченном фашистами райцентре Черняк часто пьянствовал с головой районной управы и как-то в споре бросил фразу: «Я боролся с Советами, когда вы еще под стол пешком ходили».
Что это? Пьяная болтовня или признание, сорвавшееся с уст в запале?
Ниточка слабая, клубочек с такой не распутаешь, однако в сочетании с другими вопросами и фактами она говорила о многом. Во всяком случае, обсудив итоги черновой работы, мы с Саннинским решили; пора!
И я доложил руководству о предварительно собранных данных по поступившему к нам старому делу Черняка.
Начальник областного управления полковник Коновалов задумался, снедаемый сомнениями, которые беспокоили и нас, его подчиненных. Стоит ли дальше всерьез заниматься этим делом? Ведь основания для подозрений мизерные, новых сведений в нашем распоряжении почти нет, а давнее столичное расследование завершилось достаточно аргументированным постановлением коллегии ОГПУ СССР…
Окончательное решение, однако, было принято в тот же день — стоит. Палачи бакинских коммунаров, скрывшиеся от ответственности, должны ответить за злодеяния. Надо найти, рано или поздно, но найти. Одних сожалений и скорби о погибших героях недостаточно. Память о них требует возмездия, каждый палач должен предстать перед судом и получить по заслугам.
Последовало распоряжение: возобновить дело, начать расследование, раз и навсегда установить истину, чтобы либо снять с Черняка тень подозрений, либо привлечь к суду, если он действительно был соучастником преступления.
Возглавить следствие было поручено мне. С Саннинским мы приступили к тщательной проверке биографии Черняка по всем направлениям и сразу же словно бы уткнулись в глухую стену. На запросы из прежних мест жительства и работы интересных в оперативном отношении сведений не пришло. И на подозрительные связи намеков не просматривалось. Несколько архивов и научных учреждений, куда мы обратились, ответили, что материалами о гражданине Черняке А. Ф. не располагают.
Расследование понемногу дополнялось мелкими деталями. Дело потихоньку разбухало от оперативных донесений, справок и официальных бумаг, но не продвигалось вперед. Все словно повисло в воздухе.
На оперативных совещаниях с сотрудниками страсти накалялись.
— Как видите, — сказал я на очередном обсуждении обстановки, — перед нами множество неразрешенных загадок. Каждая возможная версия требует самого тщательного анализа. Факты, факты и еще раз факты — вот чего нам недостает.
— Получается, что это дело куда сложнее, чем я его себе представлял, — сокрушенно вздохнул Саннинский, который на глазах осунулся от перегрузки и систематического недосыпания.
— И к тому же абсолютно безнадежное, — подхватил кто-то из молодых сотрудников.
— Безнадежное? — тут я уже вспылил. — Откуда у вас такой пессимизм? Время, хоть и незаметно, работает на нас. Но если хотите успеха, надо работать и самим, упорно, терпеливо, работать и работать. И результат не заставит себя ждать.
Так я закончил то совещание, подбадривая не только своих сотрудников, но и самого себя.
Неделя за неделей подряд шла внешне незаметная, кропотливая работа по всем основным линиям расследования. При этом львиную долю времени у сотрудников забирали текущие дела, которыми они занимались параллельно с историей Черняка. Двойная нагрузка изматывала людей, создавала дополнительные неудобства.
Естественно, я регулярно докладывал о ходе следствия вышестоящему начальству. Ход расследования весьма интересовал Сергея Васильевича Коновалова, но и он не мог предоставить в наше распоряжение самое дорогое для оперативного работника — время.
Впрочем, у чекистов не принято сетовать на перегрузку. Тем более в эти послевоенные годы, когда и город, и деревня самоотверженными усилиями поднимали страну из разрухи.
Больше всего моих сотрудников угнетала не усталость, накапливавшаяся день ото дня, а безрезультатность следовавших одно за другим проверочных мероприятий по Черняку. Мы не могли ни развеять подозрения, ни найти обвинительные материалы. Вытолкнуть расследование из тупика позволила бы только оригинальная следственная версия, которая вывела бы нас за пределы замкнутого круга наведения.
Но какая?
Идея родилась неожиданно и была на удивление проста. Как-то бессонной ночью, после очередного разбора наших бесплодных поисков, завершившегося нелестными словами взвинченных сотрудников, у меня мелькнула мысль: а если пойти от обратного? Коль не получается через Черняка выйти на события 1918 года, то почему бы не попробовать через события, связанные с гибелью двадцати шести бакинских комиссаров, установить истинную роль подозреваемого?
Ведь прошло более тридцати лет. Не может быть, чтобы по красноводским событиям не проводилось никаких расследований и нет материалов на других лиц. В 1927 году, когда велось следствие по делу Черняка, материалы могли находиться в периферийных органах, о них не знали в Москве и поэтому прекратили его дело. Теперь же, когда организован централизованный учет, упорядочены архивы, ведется их научная разработка, есть все основания полагать, что дела, относящиеся к трагедии бакинских комиссаров, учтены, их местонахождение известно и они доступны для ознакомления. Эти материалы необходимо изучить, так как в них могут быть сведения о Черняке.
Едва дождавшись утра, послал за подчиненными. Вскоре все мои помощники были в сборе. В нескольких словах изложил существо ночных раздумий. Сотрудникам эта мысль тоже показалась перспективной, и мы тут же приступили к детальной разработке новой версии, которую доложили полковнику Коновалову.
