Владлен Владимиров - Единожды приняв присягу...
— Какие материалы есть в деле? — спрашиваю у Саннинского.
Старший лейтенант заметно оживляется и, тряхнув рыжеватой шевелюрой, говорит, тщательно подбирая и взвешивая каждое слово:
— Следствие 1927 года, к сожалению, почти не располагало документами. Кроме выписок из показаний Чайкина и Краже и нескольких материалов весьма общего характера расследование строилось на показаниях самого Черняка. Впрочем, в тот момент исчерпывающими сведениями о красноводских событиях ни чекисты, ни историки еще, вероятно, не располагали. Если внимательно проанализировать показания Черняка сквозь призму исторических данных, которые известны сейчас, думаю, многое может проясниться.
— Хорошо, — соглашаюсь с настойчивым офицером, прикидывая в уме, как освободить его на несколько дней от хлопотных и трудоемких текущих дел. — Поручаю вам сделать такой анализ.
Из докладной записки старшего лейтенанта Саннинского«В показаниях следствию, производившемуся органами ОГПУ в 1927 году, гражданин Черняк А. Ф. изложил события и свое участие в них таким образом.
В июле 1918 года в Красноводск прибыла делегация рабочих Кизыл-Арватских железнодорожных мастерских. По инициативе этой делегации общее собрание рабочих и служащих Красноводской железнодорожной станции и депо распустило местный Совет рабочих и солдатских депутатов как несправившийся с возложенными обязанностями и избрало временный стачечный комитет. Черняк был выбран секретарем этого комитета, но занимал должность непродолжительное время и участвовал лишь в нескольких заседаниях, а затем отошел от этой работы, по предложению представителей интеллигенции организовал и возглавил редакцию местной газеты, в которой публиковалась информация, поступавшая по телеграфу и радио из Москвы.
В сентябре 1918 года ему от местных жителей стало известно, что в Красноводск пришел пароход, на котором прибыли большевистские деятели из Баку. Потом, тоже из случайных разговоров, узнал, что эти деятели были сняты с парохода, арестованы и находились в тюрьме. О дальнейшей их судьбе до него доходили только отрывочные слухи.
Летом 1919 года Черняк выехал в Баку, а затем в Ставрополь, где под фамилией Сергеев (литературный псевдоним) до 1922 года работал ответственным секретарем в газете. Потом вернулся на родину, год работал председателем волостного исполкома, перешел в уездный исполком, до ареста находился на ответственных должностях в уездных и окружных организациях. После освобождения из-под стражи в 1927 году продолжал работать в окружных и районных организациях.
Особого внимания заслуживают следующие факты. Первое: в 1918 году из Кизыл-Арвата в Красноводск прибыла не делегация рабочих железнодорожных мастерских, а крупный вооруженный отряд контрреволюционного Туркестанского правительства, Совет рабочих и солдатских депутатов был уничтожен в результате контрреволюционного мятежа. Второе: в сентябре 1918 года в Красноводске находились регулярные войска английских интервентов, включая подразделения Хэмпширокого полка, а также соответствующие английские спецслужбы. Третье: из Красноводска Черняк переезжает в город Баку, где находится буржуазно-помещичье правительство мусаватистов, а в 1920 году, когда там восстанавливается Советская власть, уезжает в Ставрополь, где его никто не знает, Четвертое: именно в этот период Черняк меняет фамилию на литературный псевдоним…
Сопоставление косвенных данных позволяет выстроить рабочую гипотезу, из которой следует, что при дознании в 1927 году, воспользовавшись отсутствием прямых улик и недостатком достоверных сведений, Черняк обманул следствие, скрыл опасные для него обстоятельства и ушел от ответственности».
Приняв эту гипотезу за исходное, отправное положение, мы приступили к проведению проверочных мероприятий.
На запрос соответствующий районный отдел милиции сообщил, что Андрей Федорович Черняк действительно живет в этом райцентре, с тридцатых годов никуда не выезжал, работает бухгалтером.
Признаюсь, эта история заинтересовала меня с первого момента и чисто по-человечески, и с профессиональной точки прения. Немало времени провел над документами, изучая материалы и размышляя над ними. И споры со старшим лейтенантом Саннииским были как бы продолжением этого — я проверял справедливость собственных мыслей, побуждая офицера к поиску убедительных аргументов для создания серьезной версии, объясняющей события.
Теперь ситуация усложнилась. Из сферы абстрактных размышлений и умозаключений дело вышло в реальную жизнь, где есть конкретный человек.
Множество вопросов, возникших вокруг папки со старым узлом, требовали ответа. Нужно было внести ясность и полностью разобраться с ситуацией, в которой обнаружились несоответствии между некоторыми событиями и их трактовкой в показаниях Черняка, проникнуть в логику его поступков того периода, чтобы снять с человека необоснованные подозрения, либо иайти им подтверждение.
Всесторонне обсудив с Сапнинским положение, я поручил ему собрать всю возможную информацию о Черняке, чтобы судить о человеке не только по бумагам далеких десятилетий. Старший лейтенант не питал надежд на особые находки и не скрывал сомнений.
— С целью сбора данных и точной информации поработав в райцентре, конечно же, надо, — сказал он, получив задание. — Но на успех рассчитывать, думаю, не приходится Если, уезжая нз Красноводска, он заметал следы, трудно предположить, что возобновил какие-либо связи, тем более после ареста в 1927 году.
— Вот, Борис Яковлевич, и присмотритесь к этому загадочному Черняку повнимательнее: чем жил, так сказать, чем дышит? Небезынтересно узнать, как вел себя во время войны, в оккупации.
— Наверное, тихо отсиживался и выжидал, чья возьмет, или действовал крайне осторожно. Будь иначе, внимания наших товарищей ему бы не миновать.
— На месте будет видней, — заключил я. — Полагаю, от вас потребуется осмотрительность, потому что Черняка лучше пока не тревожить, не дать почувствовать интерес к его особе. Тем более что мы еще не знаем, с кем имеем дело: для врага любой наш неверный шаг будет сигналом опасности, а для невиновного может стать темным пятном на всю оставшуюся жизнь.
Саннинский справился с заданием быстро. Его рассказ позволял воочию представить себе обстановку, окружающую Черняка.
Добротный дом за высоким забором, ухоженный огород, хороший сад, в хозяйстве две коровы, свиньи с поросятами, птица. Семья довольно большая, трудолюбивая. Хозяин бухгалтерствует, через год-другой собирается на пенсию. Жаден, личные выгоды не упустит, но закон при этом не преступает. После ареста в 1927 году от служебной карьеры вскоре отказался, за престижными постами больше не гонялся, довольствуясь должностями счетовода или мелкого бухгалтера. Аполитичен. С началом войны добровольцем в армию не рвался, но и в период оккупации в сотрудничестве с гитлеровцами не замечен, однако притеснениям с их стороны но подвергался.
