Михаил Ульянов - Приворотное зелье
Был ли то хитрый ход режиссера или правда, но слова эти на меня подействовали…
И мы приступили к съемкам картины «Освобождение», которые, с небольшими промежутками, длились шесть лет.
Потом я играл Жукова в фильме «Блокада», по роману А. Чаковского, принимал участие в картине «Маршал Жуков. Страницы биографии». В этой документальной ленте я был просто актером Ульяновым и вел повествование. Эта работа приоткрыла мне секрет обаяния, магнетизма этого человека, секрет его воздействия на людей. У Жукова огромный воинский талант сочетался с трезвым русским умом, смекалкой и уверенностью в своих силах. Уверенностью, а не самоуверенностью. Это разные вещи.
В восьмидесятых я снялся в картине «Битва за Москву». В этом событии, как известно, роль Георгия Жукова была исключительно серьезной. Доминирующей. Недаром он сам считал, что наиболее памятной для него была битва за Москву, когда решалась ее судьба, так как столица в какое-то время в буквальном смысле была открыта. Он так говорит об этом: «Была ли у немцев возможность войти в Москву? Да, такая возможность в период 16, 17, 18 октября была». Именно Жуков тогда взял на себя всю полноту ответственности за оборону Москвы.
Естественно, я много читал о Жукове (его книга была написана позже), смотрел кино- и фотодокументы. Мне думается, что кино обладает поразительным свойством — внутренне соединять актера с исторической личностью, в роли которого он снимается. И оно так плотно связало меня со всем обликом Г. К. Жукова, что вопрос о том, похож я или не похож на него, действительно, мало волновал меня, и, как я наблюдал, зрителя тоже. Важнее было другое — воссоздать на экране образ этого полководца, каким запечатлелся он в народной памяти.
Играть Жукова для меня, как актера, не представляло особой сложности, потому что из всей многомерности человека, его характера, его трудной жизни мне предлагалось играть как бы функцию, как бы один лишь неизменный профиль этого действительно выдающегося героя нашего времени. Пожалуй, только в «Блокаде» характер Жукова проявлен драматургически, а не только как символ полководческого гения. Поэтому я считаю, что Жукова, во всей полноте его характера, мне не дано было сыграть.
Но верю: придет время, когда о трагической судьбе великого полководца сделают настоящий фильм.
В нем расскажут не только о роли Жукова в Великой Отечественной войне, а о том, как 17 лет он жил в опале, как глушил себя снотворным, чтоб хоть немного поспать. После его второго — уже при Хрущеве — снятия с должности от него отвернулись все его соратники, кроме маршала Василевского, — и это надо было пережить. Когда его назначили командующим Свердловским военным округом, по сути дела отправили в ссылку, подальше от Москвы, — он спал в вагоне, опасаясь неожиданного ареста, и при нем был пулемет. Он не собирался становиться зеком, он готов был отстреливаться до последнего, ради своей чести и чести тех, кого он в сороковые вел к победе… А основания ждать ареста у него были: во времена Сталина арестовали всех его секретарей, адъютантов, близких друзей, генерала Телегина — начальника штаба. Берией готовилось уже «дело Жукова». Но Сталин все же не решился пойти на крайний шаг.
Надеюсь, что придут, найдутся такой драматург и такой режиссер, которые поднимут эту махину — характер и жизнь Георгия Жукова. И тогда непременно найдется и актер.
Будет актер. Но ему уже не получить такого подарка, который неожиданно получил от него я в мае 1995 года.
Я уже писал, что в годы войны Театр им. Вахтангова был эвакуирован в Омск. Наш театр не забывает братского участия омичей в своей судьбе, и в год полувекового юбилея Победы мы решили поехать в Омск с гастролями как раз на дни празднования Победы.
Приезжаем. А в фойе омского театра развернута выставка «Театр и Великая Отечественная война». Среди экспонатов фотопортрет маршала Г. К. Жукова с дарственной надписью:
«Омскому драматическому театру, где начинал свою актерскую деятельность первый исполнитель роли маршала Г. К. Жукова в кино Михаил Ульянов, с радостью общения с вами. Г. Жуков. Москва — Омск».
Смотрю, читаю… Боже мой, я даже и не подозревал о существовании такой фотографии!
О Георгии Константиновиче как человеке, о том, какой он был в повседневной жизни, я, к великому моему сожалению, знаю только с чужих слов, потому что не отважился воспользоваться естественным правом актера, который играет живущего героя, — на знакомство с ним. Когда начинали снимать «Освобождение», Жуков был очень болен. Потом из-за потока дел я откладывал встречу с ним, да и, честно говоря, боялся его беспокоить…
Я был на его похоронах. Гроб с телом Жукова был установлен в Краснознаменном зале Центрального дома Советской Армии, на площади Коммуны. Помню, шел проливной дождь. Но пришедшие проститься с маршалом не обращали на это внимания: очередь стояла вдоль всей площади и уходила куда-то за Уголок Дурова. Я ехал в машине. Милиционеры узнавали меня и давали проезд…
Как мучительно ощущаю я невозвратимость возможности встречи с ним живым. Как горько сожалею о том, что жил рядом с легендой, мог подойти к ней близко и не решился этого сделать!
Не так давно я был на родине Жукова, в Калужской области. В одной из книг, подаренных мне там, вдруг читаю, в воспоминаниях его младшей дочери Марии, нелестные строки о себе. Смысл их был такой, что даже актер Ульянов, игравший ее отца в фильмах о войне, зная, что тот в опале, избегал встреч с ним.
Чепуха это полная! Я очень сожалею, что так неправильно понят. Но оправдываться не буду, потому что мне не в чем оправдываться. Разве что в ненужной моей робости.
…Когда я думаю о Жукове, чаще всего в моей памяти возникает одна фотография. Сделана она была полковником КГБ Битовым, который во время войны неотступно сопровождал Жукова. И потихоньку снимал его «лейкой». Он никому эти фотографии не показывал. Даже Константину Симонову, когда тот делал фильм о маршале для телевидения. Хотя Симонов его умолял. То ли боялся чего Битов, то ли еще что. Однако, когда полковнику исполнилось 75 лет, он, видимо, понял, что может опоздать с этими бесценными для истории снимками, и подарил их документальному фильму о маршале.
Вот оттуда и фотография.
На ней — бюст маршала Жукова в его родной деревне Стрелковка, установленный там еще при жизни Георгия Константиновича, как полагалось в те времена для всех дважды Героев Советского Союза. На цоколе скульптуры, едва заметном среди зарослей лебеды и бурьяна, сидят, как на завалинке, несколько деревенских мужиков и с ними сам Жуков, в тенниске, старых башмаках… И щемит мне сердце. Говорит мне эта фотография о судьбе моего народа. От малого до великого. От Славы, Победы — до лебеды.
