Михаил Ульянов - Приворотное зелье
Разумеется, и у меня в то время, как у любого умеющего думать и сравнивать одно с другим человека, возникали мысли о несоответствии идеалов, провозглашаемых в стране, с тем, что зачастую происходило. Возникало и чувство обиды, и чувство горечи: как это так — люди работают, порой надрывно, а в стране никак не наладится нормальная жизнь? Все нехватки, недостатки, прорывы, прорехи… Куда девается все?
Да, мы могли существовать в определенном, отмеренном партией русле, были зажаты в этом русле, но все равно была жива душа искусства.
Я не лгал, не лгали мои товарищи. Не лгали режиссеры и поэты, которые старались понять это время. И можно как угодно отнестись к «Добровольцам», но этот кинофильм, чувства и мысли, переполнявшие его героев, были документом времени, приметами истории.
Я не отрекаюсь ни от нашей истории, ни от своей жизни.
Я спокойно относился к тому, что последние годы практически не играл в театре. Одному из интервьюеров в шутку даже ответил на традиционный вопрос, что хотел бы сыграть разве что немого тургеневского Герасима, потому как роль учить не надо…
А сейчас мне так захотелось на сцену! Я не могу назвать какой-нибудь определенной роли, хотелось бы сыграть что-то очень глубокое, человечное про жизнь, про любовь, про людей. Мы ставим новые спектакли, у нас большие планы, и, надеюсь, у меня появится такая возможность — вернуться к любимой работе.
Трудно загадывать. Чувствую только, пусть это не выглядит чрезмерно самонадеянным, что ставить точку в моей актерской судьбе еще рано.
А значит, в человеческой — тоже. Потому что для меня работа в искусстве и есть жизнь.
* * *Р.S. Думалось, книга закончена.
Но нет! Жизнь продолжается, множа события, принося новые радости и огорчения, — и моя исповедь потребовала иного завершения.
Газета «Известия» попросила меня высказать свое мнение по поводу событий в Югославии. Я откликнулся небольшой заметкой, которая была напечатана в ряду других.
Я писал о том, что разговоры о каких-то особых наших интересах в Югославии считаю несостоятельными. Что позиция России в отношении этого конфликта непоследовательна, двойственна: с одной стороны мы кричим «не допустим!», с другой — протягиваем руку за подаянием. Я высказал сожаление в конце заметки, что опыт войны в Чечне ничему нас не научил, раз мы опять ввязываемся в бойню.
И сразу я стал получать письма, среди них одно от губернатора, в которых меня смешивают с грязью, обвиняют в предательстве интересов славян, в пособничестве американцам и тому подобное. Были, правда, письма и в поддержку моей точки зрения. Но речь не о них.
Речь о том, что опять напрягаются мышцы ненависти и злобы, а не здравого смысла и логики — пример тому не только события в Югославии. Если встать на позицию мстителей, то можно дойти до открытой войны, войны страшной, которая может превратиться в атомную, и тогда погибнут все, независимо от национальности. Пора быть сдержанными, пора постигать «философию мира» — слова эти принадлежат великому полководцу Георгию Константиновичу Жукову, они стали его завещанием.
…У Шекспира в трагедии «Юлий Цезарь» есть знаменитый монолог Антония, который он произносит над телом убитого Брутом Цезаря:
О, горе тем, кто эту кровь пролил!
Над ранами твоими я пророчу,
Рубиновые губы уст немых
Открыв, они через меня вещают
Проклятье поразит тела людей;
Гражданская война, усобиц ярость
Италию на части раздерут;
И кровь и гибель будут так привычны,
Ужасное таким обычным станет,
Что матери смотреть с улыбкой будут,
Как четвертует их детей война;
И жалость всякую задушит дикость…
Не я — история предостерегает.
Май 1999
