Евгений Харламов - Российская школа бескорыстия
«Приятно и тепло было на душе присутствовать на фамильных обедах этой семьи, когда нередко за стол садилось более 30 человек чад и домочадцев, и нельзя было не увлечься той заразительной и добродушной веселостью, какая царила на этих обедах; шуткам и остротам не было конца; братья трунили и подсмеивались друг над другом, но все это делалось в таких симпатичных и благодушных формах, что самолюбие не уязвлялось, и все эти нападки друг на друга только еще яснее выставляли нежные отношения братьев», – так передавал атмосферу семьи в своих воспоминаниях близкий друг С. П. Боткина Н. А. Белоголовый.
Старшее поколение не могло ни оказать влияние на будущего врача. Общая культура, обстановка, живой интерес к жизни, искусству способствовали формированию замечательных качеств у С. П. Боткина – широте взглядов, гуманности, высокой культуре, глубокому интересу к проблемам современности. С юных лет он попал в круг лучших людей своего времени. С. П. Боткин до 15 лет получал образование в «домашнем университете», за его воспитанием следил и Тимофей Николаевич Грановский, слава Московского университета, профессор всеобщей истории, который жил в нижнем этаже дома Боткиных. Для подготовки в университет Сергея Петровича отдали в лучший в Москве полупансион Эннеса, который славился хорошей постановкой воспитательного дела и своими педагогами. Здесь произошла встреча с талантливым литератором, врачом-гуманистом Николаем Андреевичем Белоголовым, впоследствии близким другом С. П. Боткина.
В то время центром научно-исследовательской мысли являлся Московский университет, куда в 1850 году поступил С. П. Боткин. Он мечтал быть математиком, но судьба распорядилась по-другому: вышел указ Николая I, по которому лицам недворянского происхождения разрешалась учеба только на одном факультете – медицинском. Так Сергей Петрович вступил на стезю врача. Большое внимание на него оказал в университете профессор хирургии Ф. И. Иноземцев. Именно он, связывая теорию с практикой, подчеркивал ее первенствующее значение: «Практическая медицина, как высшая инстанция врачебной науки, в которой всякое теоретическое знание получает последнюю – жизненную проверку и тогда уже остается для врача окончательно положительным знанием, или говоря иначе, просто практика, пользуется при постели больного всею нравственною и физическою природою, как лечащим средством…».
С. П. Боткин учился быть настоящим врачом, любить больных на Крымской войне у Николая Ивановича Пирогова – великого медика и хирурга. Позже, обобщая свой опыт оказания помощи раненым на поле брани, будучи уже профессором Петербургской медико-хирургической академии, он полностью разделяет точку зрения Н. И. Пирогова об особенностях военной медицины: «Особенность военной медицины состоит в особенности быта солдат, представляющегося как предмет врачебного попечения, и в особенности положения медика, которому поручается попечение о здоровье войска.
Особенность положения военного врача вытекает из тех почти неудалимых неудобств, при которых ему, в большинстве случаев, приходится действовать: так, часто в походе, с несколькими сотнями солдат, он остается совершенно один и в затруднительных случаях не только лишен возможности посоветоваться с товарищем, но даже с книгой; быстро увеличившееся число больных иногда превышает силы врача и он теряется в громадности представившегося ему материала; – прибавим еще к этому ограниченность терапевтических средств, которыми располагает военный врач, и мы убедимся вполне, что положение военного врача гораздо менее выгодно, чем всякого гражданского врача. Поэтому, чтобы выполнить возможно добросовестно задачу, представляющуюся военному врачу, необходимо самое основательное знание медицинских наук, ибо только большой запас сведений позволит действовать удачно при всех неудобствах, встречающихся в военной жизни. Медико-хирургическая академия вполне выполнит свою задачу и приготовит наилучших военных врачей, когда достигнет самой высокого степени своего развития. Все меры, служащие для развития этой школы, будут наилучшими мерами для образования военных медиков».
По мнению С. П. Боткина, военный врач должен быть знаком не только с хирургией, но и внутренними болезнями. И хотя в обычных условиях во всех войсках преобладает смертность от внутренних болезней, а в военное время количество хирургических больных увеличивается, «но и тут различные эпидемии, в связи с антисанитарией, опустошают иногда «ряды солдат гораздо сильнее, чем неприятельский огонь».
«Военный врач должен быть настолько хирургом и терапевтом, – писал С. П. Боткин, – насколько он должен быть натуралистом, ибо без хорошего знания естественных наук немыслима разумная гигиена солдат. А эта последняя наука, в состав которой должно войти изучение быта солдатского, во всех его возможных фазах, должна быть первым основанием главнейшей деятельности военного врача: предупредить развитие болезней, уменьшить число заболевающих будет еще важнее, чем вылечить захворавшего».
Еще в студенческие годы ярко проявился талант врача клинициста, и он решил посвятить себя изучению большой науки о внутренних болезнях. Для того, чтобы занять место в терапевтической клинике Петербургской медико-хирургической академии адъюнкт-профессора, на которое его рекомендовал известный физиолог И. Т. Глебов, необходимо было защитить докторскую диссертацию. Для ее подготовки С. П. Боткин отправился за границу и работал в клиниках у крупнейших европейских ученых в Берлине, Вене, Париже. В 1860 году он защитил диссертацию в Медико-хирургической академии и после отставки своего руководителя, Шипулинского, стал во главе ведущей академической кафедры. Правда, выборы кандидата на эту должность проходили непросто, были и противники С. П. Боткина – одни хотели видеть на этом месте Эка, другие – Бессера. Когда С. П. Боткина пригласили в академию экзаменоваться, он написал в конференцию, что считает экзамен для утверждения в этой должности излишним, и если конференция не сочтет нужным его избрать, то он уволится из академии. С. П. Боткина поддержали студенты и молодые врачи, они прислали депутацию в конференцию: «Каждого члена, – писал С. П. Боткин, – по очереди вызывая, просили заявить их желание видеть на этом месте Боткина, а не кого другого. Эта депутация мне настолько помогла, что противники были убиты сразу, ибо их самих, как членов конференции, просили хлопотать за меня. В этой конференции мой приятель Якубович, желая мне помочь, так стал хвалить, что все сочли за долг оскорбиться; он им публично сказал, что Боткин в один год в Академии сделал больше, чем большая часть членов в течение всей их деятельности профессорской. Это оскорбление дало мне ожесточенных врагов, которые дошли до того, что читали по поводу меня речь студентам, убеждая их отказаться от меня и выбрать Эка. Но эта речь только оскорбила студентов и дала мне новых друзей. На следующее заседание конференции представили официальный адрес врачи нашего академического института в пользу меня, а также студенты».
