Александр Яковлев - Руал Амундсен
На второй день и эта льдина дала трещины.
Тогда Амундсен и Омдаль стали возить снег на санях и забивать им трещины. Одна из трещин была так широка, что забить её снегом было невозможно. С невероятными усилиями все шестеро притащили большую льдину и устроили из неё мост. Они работали изо всех сил, а их питание было очень скудно: каждый получал в сутки только двести пятьдесят граммов пищи.
8 июня вдруг наполз сильный туман, а с ним пришла и оттепель. Снег начал таять. Это сразу же свело на нет всю работу. Самолёт не мог бы подняться по рыхлому снегу. Нужно было дорываться до твёрдого льда.
Всё это могло привести в отчаяние любого, но не Амундсена и его друзей. Они начали всю работу сызнова, и через трое суток половина дорожки была готова. Омдаль заметил, что если снег утаптывать, то он становится твёрдым и даже при лёгком морозе превращается в прекрасную поверхность. Тогда решили остальную часть дорожки не расчищать от снега, а просто утоптать её.
Уже шли восемнадцатые сутки, как они бились за жизнь. Пища приходила к концу. Было ясно: если через два дня они не улетят, то погибнут от голода.
К счастью, подготовка дорожки близилась к концу: отлёт был назначен на 15 июня. Вечером накануне они выбросили из машины всё лишнее. Оставили только бензин и масло на восемь лётных часов, брезентовую лодку, два ружья, двести патронов, шесть спальных мешков, палатку и продовольствие. Выброшены были даже лишняя одежда и обувь.
Наступил, наконец, час отлёта. Небо было совершенно ясное. Термометр показывал только 3 градуса ниже нуля. Но и такого мороза оказалось достаточно, чтобы поверхность снежного аэродрома покрылась твёрдым настом.
Ларсен пустил в ход моторы, чтобы они разогрелись, а остальные члены экспедиции пробежали вдоль всей взлётной дорожки, разбрасывая по обе её стороны тёмные предметы, чтобы лётчик лучше видел путь. Так они бросили лыжи, обрывки палатки, одежду.
Наконец все забрались в машину. На месте пилота сидел Рисер-Ларсен. Позади него — Дитрихсон и Амундсен, в кают-компании расположился Эльсворт, а оба механика устроились в помещении для бензина. Наступил решительный момент: взлетит самолёт или нет? Ларсен пустил машину в ход.
Аэроплан медленно заскользил по дорожке: его швыряло из стороны в сторону. Машина дрожала и стонала. Похоже было на то, что она вот-вот рассыплется на части. Но вдруг грохот прекратился. Слышен был только рёв мотора. Самолёт оторвался от льдины и начал набирать высоту. Все закричали «ура». Через пять минут они уже быстро неслись к югу. Сверху льды казались спокойными и безобидными. Казалось, что они летят с бешеной скоростью, потому что Рисер-Ларсен вёл машину на высоте каких-нибудь пятидесяти метров. Нигде не было видно ни капли воды — только искромсанный торосистый лёд.
Часа через три самолёт вошёл в густой туман, — тогда пилот поднялся на высоту в двести метров, и туман остался внизу. Прошёл ещё час, туман исчез. Под самолётом снова открылись бесконечные ледяные просторы. Теперь в белых просторах темнели кое-где полыньи и большие озёра с плавающими мелкими льдинами. Однако земли нигде не было.
Семь часов самолёт с предельной скоростью нёсся на юг. С минуты на минуту должен был показаться Шпицберген. На пути встретились тучи. Самолёт полетел вслепую. Потом огромная туча разорвалась, поползла в стороны, и вдали показалась высокая сверкающая горная вершина. Это был Шпицберген! У северного берега его виднелось семь небольших островов, возле которых лежала тёмная полоса воды. Десять минут спустя они уже летели над открытым океаном.
Со стороны Шпицбергена дул сильный ветер, по морю ходили большие волны. Сесть на воду при такой волне было опасно. Вдруг пилот сделал какой-то знак, указывая на рули. Рули не действовали. Он вынужден был сесть немедленно.
Через несколько минут самолёт уже качался на волнах. Волны били в его бока, захлёстывали кабину, перелетали через крылья, а ветер гнал к земле, прямо к береговому льду.
Едва только машину прибило к берегу, как Амундсен, Дитрихсон, а за ними и все остальные вылезли из машины, оттянув её подальше от воды. Это было спасенье. Яркое солнце заливало лежавшие на берегу огромные камни. Кое-где между камнями зеленел свежий мох. Вода журчала, сбегая с горных склонов. Над берегом летали чайки и кайры — здесь уже была жизнь. Лётчики весело скакали по большим камням, будто превратились в детей, — так велика была их радость.
Всего лишь восемь часов назад они были в ледяной пустыне, а сейчас стояли на твёрдой земле.
И для Амундсена стало совершенно ясно, что именно самолёт покорит Арктику.
На берегу лежал плавучий лес, принесённый сюда течениями с далёких сибирских берегов. Путешественники развели большой костёр. Омдаль принялся стряпать обед — только сейчас все почувствовали зверский голод. Вдруг они услышали крик Ларсена:
— Смотрите! Смотрите! Судно!
Из-за ближайшего мыса плавно вышел маленький рыбачий куттер. Он держал курс в море. Экипаж куттера не замечал ни самолёта возле острова, ни людей. Куттер шёл довольно быстро и вот-вот должен был скрыться за выступом острова.
Что сделать, чтобы задержать его?
Рисер-Ларсен закричал:
— Скорее в самолёт! Мы его догоним!
В одну минуту все были в самолёте, с рёвом и свистом самолёт понёсся вдогонку за куттером.
Погоня длилась несколько минут.
Это было норвежское судно «Морская жизнь». Судно остановилось, с него был спущен ялик, и два рыбака подплыли к самолёту. С удивлением они рассматривали бородатых людей, выглядывавших из окон кабины.
Вдруг один из рыбаков крикнул:
— Это Амундсен!
Бородатые люди радостно улыбались и размахивали руками.
— Спросите капитана, не отбуксирует ли он нас до Шпицбергена? — спросил Амундсен. — Сами мы не доберёмся. У нас почти кончился бензин.
Капитан согласился немедленно. Да и кто мог отказать человеку, которого уже считали погибшим? Капитан был счастлив оказать помощь великому соотечественнику и доставить путешественников и самолёт в Кингсбей.
Только когда шестеро отважных перешли на борт «Морской жизни», они впервые почувствовали, что экспедиция закончена. Молча и внешне спокойно протянули они друг другу руки и взглянули в глаза. За эти три недели каждый из них мысленно уже приготовился к смерти. И вот опять жизнь...
Они спустились вниз, в каюту, которую экипаж куттера передал в их полное распоряжение, и расположились на широких койках. Тотчас же появились кофе, яичница, тюлений бифштекс. Кончились голодные дни.
«Морская жизнь», взяв на буксир самолёт, пошла к Кингсбею. Двигалась она медленно, так как самолёт тормозил движение. Через несколько часов разыгрался шторм. Пришлось идти к берегу.
