Алексей Рыбин - Три кита: БГ, Майк, Цой
Витя легко выучил несколько песен из репертуара «АУ», и вся группа была железобетонно готова к покорению Москвы.
Собственно, покорение произошло – ко всеобщему удовольствию, быстро и безболезненно.
Москва сложила ручки и легла под «Автоматических Удовлетворителей» без какого-либо сопротивления.
Парадоксы продолжались. Панк-рок – музыка, в общем, пролетариата, в смысле детей пролетариата. Простая и не требующая особого музыкального образования (так же, как и не особого) для понимания этой музыки. Песни, повествующие о самых насущных проблемах: с кем выпил вчера, где выпью сегодня…
Музыка бедных городских жителей.
В России свое триумфальное шествие (гораздо более мощное и интересное, чем вялое ползание «рока», который десятилетиями именно вползал на территорию СССР и ползет до сих пор, будучи не в силах определить, куда же здесь можно ему, року, приткнуться и наконец успокоиться) началось с богемных кругов. Первыми глашатаями панк-рока были люди с университетским образованием, за их плечами были технические факультеты, факультеты журналистики, филологии – представители всех кругов просвещенной «интеллигенции» бросились на панк-рок, как изголодавшийся авитаминозный медведь на куст малины.
Первый концерт «АУ» состоялся на квартире у знаменитого, к сожалению покойного уже, художника Рошаля. Среди зрителей кого там только не было – впрочем, панки из Ленинграда, кроме Троицкого и Липницкого, никого и не знали (большинства гостей так никогда и не узнали – знаменитые диссиденты-художники, концептуалисты и абстракционисты, авангардные поэты и писатели вскоре, в течение пары буквально лет, разъехались по Америкам и Венам, или спились, или просто вступили в Союзы разнообразных художников и перестали интересоваться панк-роком – однако волну слухов по Москве они пустить успели).
Концерт у Рошаля меньше всего походил на концерт – это были какие-то странные перемещения по большой комнате, завешанной и заставленной картинами и тем, что, как выяснилось позже, называлось «инсталляциями», – для нас тогда это были просто какие-то странные формы самовыражения, «новое искусство», которое было забавно, но не более того. Цой, имеющий какое-никакое художественное образование, способности к живописи и вкус, смотрел на эти инсталляции скептически, все остальные – просто с любопытством («странные эти москвичи»).
Все, конечно, перепились – в первую очередь публика. Вероятно, это и дало повод говорить о концерте ленинградских панков как о чем-то «сногсшибательном», «крутом», «современном» и «авангардном».
Никто толком ничего не сыграл, Свин спел «Атамана», «Наркомов» и еще несколько песен, включая культовое произведение Андрея Макаревича про «Капитана корабля». Цой не спел ничего, все остальные – тоже, разве что бренчали на почти неслышимых гитарах, подключенных к магнитофонам и проигрывателю виниловых пластинок – другой аппаратуры в квартире Рошаля не было.
Публики сидело по стенам человек двадцать, но каждый из них, казалось, стоил доброй сотни «рядовых зрителей» – такие все важные были у Рошаля гости, такие значимые и явно способные перевернуть весь мир – не говоря уже об отдельно взятой Москве.
Эта тотальная пьянка была так строго засекречена, что секретность эта запомнилась музыкантам больше, чем сам концерт. Перед тем как войти в квартиру таинственного художника, гости называли какие-то пароли, перед концертом о нем нельзя было даже говорить по телефону, а Троицкий, который встретил всю группу на конспиративной квартире у других подпольных художников, вез ленинградских музыкантов на трех троллейбусах каким-то явно кружным путем.
Уже тогда стало понятно, что публике, собственно, музыка не так интересна, как «перфоманс» (см. К. Кинчев – «У нас танец – главное»).
В России все так до сих пор и продолжается.
Россия – страна не только неритмичная, но и немузыкальная. Пусть сейчас заорут и изорвут на части эту книжку ревнители «культуры», начав вспоминать про филармонии и Большие театры, про музыкальные школы и все остальные оперетты. Ну немузыкальная страна, хоть сто филармоний в ней дополнительно построй.
Спорить тут не о чем, сядьте за праздничный стол в глубинке России и в глубинке Америки. И там, и там люди в какой-то момент начнут петь. «Вразножопицу» в глубинке России и чисто на три голоса в глубинке не буду говорить чего, чтобы не прослыть русофобом и не вызвать очередную волну гнева.
Я не русофоб. Ну, немузыкальная страна, что ж тут поделать? Ничего страшного. Есть страны куда менее музыкальные, чем Россия. А про филармонии и оперетты я даже слушать ничего не хочу. Среди моих знакомых очень много профессиональных музыкантов, «классиков», «академиков», ну и «рок-музыкантов», конечно. Хотя среди русских «рок-музыкантов» музыкантов очень мало, и большинство из них работают в поп-музыке – ну, хотя бы как сессионщики. А тех, кто делает свою музыку качественно, по-настоящему, можно пересчитать по пальцам на одной руке, и все они нам известны. Чтобы не очень много повторяться в каждой из трех частей этой книги, я назову того же перфекциониста Костю Кинчева – хотя мне его музыка нравится далеко не вся, но она вся – настоящая, и вся она – музыка. Осмысленная и точная. И – как ни странно это звучит – музыкальная.
Музыканты в России – это каста. Это не народ. Это отдельное сообщество, которое говорит внутри себя на своем «птичьем» – для всего остального народа – языке.
А это неправильно. Народ должен изучать сольфеджио. Это мое глубокое убеждение.
Публика «с ушами», то есть с настоящим музыкальным слухом, становится требовательнее. И в стране с такой публикой никогда не станут собирать стадионы певцы и певицы, которые по уровню своему находятся как максимум в ресторане «Одесса» на Брайтон-Бич. Иначе в стране никогда не появятся группы, по уровню равные Radiohead или RHCP.
Обидно. В смысле обидно вообще и обидно за хороших артистов, которые сидят на ток-шоу или выступают на фестивалях вместе с какой-то махровой самодеятельностью – и числятся «в одной обойме». А публика искренне так и считает, поскольку на слух фальшь даже в четверть тона не ловит.
Да и бог с ней, что не ловит, и Ник Кейв тоже поет очень по-разному, но она не «не ловит», а не чувствует. Вот в чем проблема. Можно и фальшиво запеть, но правильно. И вот это «правильно» у нас летит совершенно мимо.
В свое время все были почему-то уверены, что так называемая «уральская школа» (хотя никакой такой специальной «уральской школы» рок-музыки не было), называя условно «УШ», выдала обойму коллективов, блистательно и высокотехнично играющих «настоящий рок». Эти коллективы были все такие, вроде «Наутилуса Помпилиуса». С унылой тягучей музыкой, малопонятными песнями и какими-то дикими аккордовыми последовательностями. Ничего от рока, главный критерий которого – бьет он, извините, по яйцам или не бьет, если не бьет, значит, до свидания, – там я не слышал ни разу.
