Лидия Бердяева - Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык
Ни начал свой режим и, по-моему, выглядит лучше.
Вернувшись с рынка, сестра рассказывает: она выразила свое сочувствие стачке рабочих, разговаривая с продавщицей-торговкой. «Madame est communiste?» - спросила ее торговка. «Non, madame, — ответила сестра. — Je n'appar-
149//150
tiens à aucun parti. Je suis chrétienne»*. Торговка с удивлением и недоумением смотрела на нее, видимо, не понимая, что это значит. И умолкла.
Ни: «Ничего удивительного! Какое представление имеют все эти люди о христианстве. Ведь в течение веков их учат, им внушают, что христианство ничего общего не имеет с социальной справедливостью. И проповеди и катехизисы учат их обратному, искажая подлинный смысл учения Христа».
Суббота, 6 июня
Сестра, вернувшись с рынка, говорит о страшном повышении цен и лихорадочной атмосфере. Все закупают, расхватывают... В толпе чувствуется раздражение, озлобление. Газеты все еще не выходят (кроме «Populaire» и «Humanité»[329])...
Ни чувствует себя сегодня опять хуже. «Волнуюсь из-за каждой мелочи. Но ты, Дусык[330], не обращай на это внимания. Это пройдет!» Легко сказать: не обращать внимания. А тут еще вокруг эта нервная атмосфера, так обостряющая нервы даже сильных людей...
По вечерам читаем «Братья Карамазовы»... Я давно читала этот роман, и теперь меня поражает отсутствие художественного чувства меры и вообще художественного дара у Достоевского. Глубина проблем, психологии, но нет художника...
Воскресенье, 7 июня
Под окном крик: «Victoire du front populaire»! ** Сенат одобрил программу палаты большинством голосов. Завтра выйдут газеты...
К чаю приезжают: М-me Балашова с сыном Петей, Вышеславцевы, П. К. Иванов, Ф. Т. Пьянов. Петя Балашов, милый юноша (16 лет), читает нам свои essais. [Очень] талантливо и для его возраста глубоко... [Ни от этого юноши в восторге...] Вышеславцев рассказывает о своих впечатлениях от поездки в Сербию и Болгарию на церковный съезд.
Погода унылая, осенняя.
* «Мадам — коммунистка?»... «Нет, мадам... Я не принадлежу ни к какой партии. Я – христианка» (фр.).
** «Победа Народного фронта!» (фр.).
150//151
Среда, 10 июня
Утром получили «Последние новости» после недельной забастовки... Но стачечное движение продолжается... Ни был на почте и, вернувшись, говорит: «Оторвался от стола. Иду по улице и столько мыслей в голове, что боюсь потеряю, пока сяду писать!» Он пишет все это время книгу о духе. Когда я уговариваю его отдохнуть, пойти погулять – говорит всегда одно и то же: «Как ты не понимаешь, что для меня лучший отдых, лучшее успокоение это — сидеть за столом и писать».
Четверг, 11 июня
Стачки увеличиваются, но пока мы не чувствуем никаких изменений в ходе нашей жизни... У меня сегодня г-жа Б<ернер>. С ней длинный разговор о мистике. У Ни визит мексиканца Camargo[331]. Говорит только по-испански или -английски, а потому привез с собой переводчика. Очень интересуется книгамиНи и сообщил о влиянии этих книг в Мексике, где есть сейчас целое течение, связанное с идеологией Ни (свободные христиане). Рассказывал много интересного о жизни и быте Мексики. Пишет статьи о книгах Ни. Очень серьезный и симпатичный. Ни [очень] оживился после беседы с ним.
Пятница, 12 июня
Сегодня нечто напоминающее револ<юционные> дни в Москве. В лавках нельзя достать сахару и соли. Я обошла четыре и кое-как набрала несколько фунтов. «Нет доставки», — отвечают...
У Ни какой-то молодой немец из Вюртенберга, интересующийся книгами Ни.Говорил о смягчении гитлеровского режима, о постепенной ликвидации в Германии капитализма и большей свободе церквей.
Появился к кофе Ф. И. Либ. Давно не был, т. к. очень поглощен событиями, бегает по митингам. Притащил кучу газет, волнуется, негодует на т<ак> наз<ываемых> «патриотов», выгребающих золото из Banque de France*.
Погода чудесная, тихая, ясная. Полное несоответствие со всем происходящим вокруг нас. Дай Бог, чтоб все окончилось мирно, без крови! Главное — без крови!
* Французского банка (фр.).
151//152
Суббота, 13 июня
Законопроект о 40-ч<асовой> неделе принят Сенатом, и есть надежда на прекращение стачек. А из С.С.Р. — новость. Новая конституция со свободой слова, религии и пр. пр. Блажен, кто верует!
Понедельник, 15 июня
Все наши друзья разъезжаются мало-помалу кто куда. Вчера приезжала проститься М-me Острога, милая, скромная. Едет в Португалию к сыну. Верных друзей мало, и круг все сжимается...
Ни окончил свой фруктовый режим, но все же чувствует себя плохо. Сегодня уехал к доктору. Что-то он скажет? Найдет ли улучшение? Очень за него беспокойно. Тратит сил больше, чем имеет. Погода летняя, но не жарко. Работала в саду. Читаю Библию всякий раз будто заново. Все новое открывается, чего раньше не замечала. Таинственная книга, книга за семью печатями!
Ни был в книж<ном> магазине Vrin. Встретил там о. Августина и принес от него его новую, только что вышедшую книгу «La pensée et le libre arbitre».
Среда, 17 июня
Всю ночь гроза. Ливень. Время от времени появляется Иван Осипович Семяк — безработный [...Мы все его любим] — русский мужик, сохранивший себя в неприкосновенности. Копается у нас в саду, ведет беседы на самые разнообразные темы всегда очень обстоятельно и длинно. Видимо, ему нравится самый процесс речи: порой скажет что-нибудь очень умное, а главное – «свое». Сегодня за завтраком я, смеясь, замечаю ему: «А ведь вы скоро совсем парижанином сделаетесь, Ив<ан> Осипович. Вы теперь все чаще и чаще фран<цузские> слова употребляете вместо русских». (Он сказал легюмы вместо — овощи.)
«Стараюсь [очень] не употреблять. Не люблю "латаный" разговор, — отвечает он, улыбаясь. — А здесь русские все уже с "латками" разговаривают. Что поделаешь? Ведь скоро 20 лет здесь маячатся. Вот и "латают". Но я оберегаюсь все же!»
152//153
Вчера полдня была у меня Ел. Беленсон. Рассказывала о собраниях, кот<орые> она устраивает для общения* евреев. На последнем было уже 20 человек. Доклад читал о. Ав<густин>. Я радуюсь, что Елизавета посвятила себя такой хорошей цели. Это дает ей силы и мужество нести тяжелую, нищенскую жизнь.
Сегодня доклад Ни в пользу «Дома отдыха для туберкулезных»[332].
Душно. Приближается гроза.
Среда, 24 июня
«Я пишу последнюю главу новой книги, — говорит мне Ни. — Еще не придумал название».
