Марианна Колосова - Вспомнить, нельзя забыть

Скрипят полозья у саней,
Мелькают вдоль дороги елки.
И вместо темных старых пней
Мерещатся во мраке волки.
А ночь, глаз выколи, темна!
По тракту широки раскаты.
Над бором звездочка одна
Горит торжественно и свято.
Когда-то, где-то, вдалеке
Ты так же ехал ночью синей.
На меховом воротничке
Лебяжьим пухом — белый иней.
Плыл неподвижный темный бор.
Швыряло сани на раскатах.
Привычным был родной простор
Для нас, просторами богатых!
Ямщик в овчинном кожухе,
Спой песню ту, что я любила.
Хочу покаяться в грехе:
Я этот бор почти забыла.
Вдруг душу памяти отдашь
И вспомнишь то, что жизни краше:
Ведь темный бор был наш!
И звездочка горела наша!

У далекой реки,
Где живут и колдуют шаманы,
Берега высоки
И прозрачны ночные туманы.

Высоки берега,
Над водою — обрывы крутые.
И темнеет тайга
Со времен Ермака и Батыя.

Со времен Ермака…
Молчаливы степные курганы,
Молчалива река,
Где звенят бубенцами шаманы.

И другие живут,
Но другие попали случайно,
И они не поймут
Величавую древнюю тайну.

Тайну старой тайги,
Где ночные опасны засады,
Не отыщут враги
Драгоценные русские клады.

Первый клад Иртыша,
Что лежит, в волны темные канув:
Боевая душа
Ермака, победителя ханов!

Охраняет тайга
Клад второй: молодую Россию!
И пугает врага
Мрачным шумом лесная стихия…

Реки, степи, леса…
Сколько воздуха, солнца и шири!
И звенят голоса
Старой песней о Русской Сибири!

И казак удалой
Из безвестной сибирской станицы
Рисковал головой,
Охраняя родные границы.

«Жили мы на Оби… —
Так рассказывал дедушка внуку. —
Ты свой край полюби
За красу, за отвагу, за муку!»

Там бессмертник цветет,
Там шаманы звенят бубенцами…
Все чужое умрет,
Все родное — останется с нами.

«Золотое озеро» на Алтае,
Горы гордо высятся над тайгою —
Это родина моя золотая,
Это мое самое дорогое!

Дым полоской стелется над логами,
Юрты островерхие дышат дымом.
Солнышко над конскими табунами…
Радостно рассказывать о любимом!

Кланяюсь ползущему с гор туману,
Издали сиреневым дальним скалам,
Буйному, сердитому Чолышману!
Их красу я памятью отыскала.

Чу! Гремит молитвенно старый бубен.
Там Ульгеню молятся, там камлают.
«Мы вас, духи горные, чтим и любим!» —
Голоса гортанные призывают.

В вечном одиночестве дремлют горы,
Грезят кедры древние в лунном свете,
Это все увижу я, но не скоро…
Жизнь моя летящая, вихорь-ветер!

В небе ястреб плавает одиноко,
В сторону кидаются птичьи стайки…
Шлю с улыбкой ласковой издалека
Дар Ульгеню песенный от алтайки!

Вставала затемно со свечкой.
Был слышен кашель за стеной.
Шла умываться на крылечко,
Где умывальник жестяной.

А под навесом, в полумраке,
Где кони хрумкали овес,
Чужие лаяли собаки
И пахло дегтем от колес.

Сейчас поедем. Мимо пашни,
Там, где под взрыхленной землей
Лежит мужицкий труд всегдашний
И клад наш русский золотой.

За синеватой дымкой — горы:
Алтай, утесы, снег и даль.
Мои знакомые просторы,
Моя знакомая печаль.

Блистает куполом церковным
Вдали село…
Опять меня к родным и кровным
Живое сердце увело!

И здесь, в чужом холодном мире,
Вдруг, не сдержавшись, закричу:
«Эй, далеко ли до Сибири?
Гони, ямщик! Домой хочу!»

Матерь Божья, пожалей Россию!
Припади к Сыновнему кресту!
По-простому молимся, простые,
Ты помилуй нас за простоту…
Матерь Божья! Кровью и слезами
Заплатили мы за тяжкий грех.
Жалостная! Смилуйся над нами,
Заступись, Пречистая, за тех,
У кого душевная усталость
Выжгла веру в правду и в людей…
Ты когда-то с Сыном расставалась,
Мы расстались с Родиной своей…
Матерь Божья, пожалей Россию!
Капли слез пресветлых урони
В эту разъяренную стихию,
В эти взбудораженные дни.
Помоги бороться с темной силой,
Горный свет пошли во тьму ночей.
Сохрани, прости, спаси, помилуй
Нас, простых, бесхитростных людей!

Мирно жить нам под звездами
Почему-то нельзя.
И над нашими гнездами
Громыхает гроза!

Если шаг нерасчитанный
Вдруг погубит весь путь,
Над главой недочитанной
Можно только вздохнуть…

Не спеша, перелистывай
Жизни звонкие дни;
Только душу неистовой
До конца сохрани.

Смейся нежно и молодо,
Плачь, тоскуя, навзрыд.
От житейского холода
Ты ничем не укрыт.

Мирно жить нам под звездами
Почему-то нельзя.
И над нашими гнездами
Громыхает гроза!

Стоял один под хмурым темным небом,
И грудь открытую пронизывал сквозняк.
Вот так (пусть он преступником не был),
Вот так, наверное, казнят!
И не жалеющим, а любопытным взглядом
На смерть идущего прохожий провожал.
Последний человек, палач, стоящий рядом,
Ему угрюмо руку сжал.

Наган, веревка, дыба, гильотина,
И смертник рядом с палачом.
Одна и та же, вечная картина
Жестокости.
Жалеть?
О чем?