Владимир Карпенко - Щорс
В действия чрезвычкома Трифонова Николай не вмешивался. Причины «восстания» вскрылись скоро. Те же самые «волки в овечьих шкурах». Затесались из-за кордона в обличии «добровольцев»; используя трудности, нехватку в обмундировании и довольствии, распускали слухи, поносили на чем свет большевиков, Советскую Россию. Цель их — увести полк в черниговские леса, бороться якобы с оккупантами, за вольную Украину, за народную власть — Раду. Заправилы исчезли. По всему, у них не было согласия, крепкой организации. Шли за событиями. Масла в огонь подлили горе-пулеметчики…
Сейчас, взвешивая все обстоятельно, Николай приходил к мысли: вынеси товарищеский суд суровый приговор пулеметчикам, могло бы обернуться большей бедой. Бойцы в остервенении, ослепленные провокационными речами, пошли бы куда угодно. Понимал и свою вину: увлекся одной стороной дела — военной. Восемь часов строевой! На политвоспитание выпадало всего ничего — вечер. После изнурительной шагистики до газет ли, разговоров?
Повинился перед Ивановым.
— Ты военный человек, Николай Александрович, как командир выполняешь свой долг. Формируешь, обучаешь… Из серой, бесформенной массы делаешь военный строй. На глазах у нас. Видим же, чем ты занимаешься. Одних песен твоих заслушаешься… Весь поселок из хат выскакивает, когда идут роты. Хотя с коммуниста Щорса следовало бы спросить…
— Это и привело меня к тебе, Николай Иванович.
Иванов, вымученно улыбнувшись, положил ему руку на колено.
— Понимаешь свою вину, значит, признаешь. По-большевистски. Но скажу тебе, не терзайся… В случившемся я больше виноват, вернее, виновна вся наша парторганизация. Не проникли в каждую душу бойца. Известно же, свято место пусто не бывает. Не мы, так они. Согласен с тобой, политотдел в полку ни к черту. Лугинец, Михалдыка… А, что говорить, не вина это их, а беда. Но где взять партийные кадры! Во всей Красной Армии сейчас самая горячка. Создаются политорганы. Тысячи, десятки тысяч требуются политработников, комиссаров.
— Есть человек.
— Барабаш? Был от Исаковича звонок. Барабаша я знаю с весны… Ревком не против. Но ты, Николай Александрович, помалкиваешь… Снимается ведь полк из Унечи.
— Приказа еще нет.
— А что делать нам тут? Никакой, по сути, защиты. Жидкая цепочка пограничников. Что присоветуешь?
— Отряд самообороны, — Николай прихлопнул по планшету. — Поможем организовать. Оружие вы достанете.
— Да, хотя бы полуроту, — оживился Иванов, хватаясь за карандаш; бегали глаза, ища, на чем бы записать для памяти.
— А еще надежнее, Николай Иванович… Партсобрание нынче! Я внесу предложение о формировании коммунистического отряда. Кликнем добровольцев. До утра произвести запись. Выделю подходящих взводных. Не насовсем, конечно…
— Не знаю, как и благодарить. Верно! Тебе и поручим боевую учебу. Членов партии наберется с полсотни, годных к строю. Сам первым запишусь. Фу, — выдохнул облегченно Иванов.
В кабинет кто-то вошел. Не оглядываясь, по глазам Иванова, странно изменившимся, догадался. С недавних пор Николай стал ловить на себе многозначительные взгляды унечских ревкомовцев и чекистов; давали те взгляды о себе знать, когда поблизости появлялась Фрума. Они уже с ней встречались — заходил к чрезвычкому Трифонову. Фрума, кладя на стол какие-то бумаги, поздоровалась…
В канун годовщины пролетарской революции пришел приказ о переброске 1-й Повстанческой дивизии на Льговское направление. За начальника дивизии подписал Петренко. А Крапивянский? Нет в дивизии? Хлынул поток кривотолков. Теряясь в догадках, испытывая неприятный осадок, Николай приструнил скорого на язык Зубова, дошедшего в громогласных предположениях черт знает до чего: пустил, мол, пулю в какого-то высокого, чуть ли не в Квиринга.
— Болтают в батальоне, — пристыженный, оправдывался Зубов.
Предпраздничная суматоха добавила забот. Роты готовились к военному параду, отрабатывая строевой шаг; снабженцы и фельдфебели, изворачиваясь всякими способами, одевали, обували бойцов. Прикрывали дыры как могли и нем могли. Многих просто выводили из строя —» не хватало уж фантазии. Не всякую прореху заделаешь красочными нашивками.
Не меньше забот навалилось и на командование. После тщательной чистки из полка было отчислено и арестовано более сотни человек. Пятую роту Тищенко, вернее остатки ее, рассовали по другим ротам; на ее место сформировали новую. Из Брянского отряда спешно создали третий батальон — седьмую, восьмую и девятую роты. Возле Барабаша оказалось крепкое окружение. Молодые, энергичные ребята; одного из них, Данилюка, назначили на должность оперативного адъютанта штаба полка вместо переведенного в политотдел Осипова. Барабаш возглавил партийную работу в полку.
Не отгремела на площади бравурная музыка, страстные речи еще не умолкли с трибун, не успели унечцы приглядеться к красочным транспарантам, обилию алых полотен, радио принесло весть — в Германии революция! Один праздник перешел в другой. Народ повалил на улицу, громче ударил духовой оркестр, еще страстнее стали слова и жесты ораторов.
Унечские власти с представителями Богунского полка, украсив флагами и лозунгами агитпоезд, выехали за демаркационную линию. В селе Робчик стоял гарнизон 106-го немецкого полка; комендант гарнизона, тучный бритоголовый гауптман, выслушав делегацию, заявил, что о событиях в Германии он ничего не знает и от своего высшего командования никаких указаний не получал; с солдатами встретиться не разрешил. Пока велись холодно-вежливые разговоры начальства, у агитпоезда солдатам-охранникам из полы в полу сунули листовки. В соседнем селе, в Лыщичах, куда был отправлен с группой Константин Лугинец, миссия удалась: богунцы вернулись с немецкими солдатами. Шли они с красным знаменем. На вокзале в их честь были устроены торжества.
Глухой ночью из Унечи в Москву на имя Предсовнаркома пошла приветственная телеграмма:
«12 ноября 1918 г.
23 часа 30 мин.
Представители революционных солдат Германии, делегаты Лыщичинского Совета солдатских депутатов совместно с Унечской организацией РКП(б) приветствуют в вашем лице мировую революцию.
Представители революционных немецких войск с. Лыщичи, Кислиник, Солдисполком.
Председатель Унечской РКП (б) Иванов
Ревком Линд
Чрезвычком Трифонов Командир Богунского полка Щорс
Инструктор Всечрезвычкома Уткин».
На другой день из Москвы был получен ответ:
«Унеча
Председателю Унечской РКП (б) Иванову.
Благодарю за приветствие всех. Особенно тронут приветствием революционных солдат Германии. Теперь крайне важно, чтобы революционные солдаты Германии приняли немедленно действие в освобождении Украины. Для этого необходимо, во-первых, арестовать белогвардейцев и власти украинские, во-вторых, послать делегатов от революционных войск Германии во все войсковые германские части на Украине для быстрого и общего их действия за освобождение Украины. Время не терпит. Нельзя терять ни часа. Телеграфируйте тотчас, принимают ли это предложение революционные солдаты Германии.
