Валерий Поволяев - Царский угодник. Распутин
Если она действительно ранила Гришку, то каждый верующий человек должен благословить её».
Отправил Илиодор телеграмму в газету и забеспокоился — на душе у него сделалось муторно. Зарубил несколько кур, зажарил их. Потом съездил к отцу, жившему в станице Мариинской, взял у него сеть.
— Рыбы надо наловить, — сказал он, — страсть как жареной рыбки хочется!
Сеть он развесил на заборе, на самом видном месте — так, чтобы вся станица поняла, что Илиодор собирается делать. А поскольку станичники были рыбаками не менее азартными, чем Илиодор, и так же любили жерехов и сазанов, тушенных в сметане, то каждый из них позавидовал бывшему монаху: время-то сейчас самое уловистое, надо бы тоже поехать на дальние озера — если, конечно, есть потаённое озеро, то лучше на потаённое — да добыть пару пудов сладкомясой рыбы.
Пока Илиодор готовился к рыбалке, его взяли в разработку. Из Царицына в Петербург, на имя директора департамента полиции поступила шифрованная телеграмма жандармского полковника Комиссарова. «Сегодня прибыл Царицын. Пока установлено: Хиония Гусева, девица 36 лет, по профессии шапошница, проживала у своей сестры Пелагеи Заворотковой. По словам последней, часто бывала на хуторе Большом у Илиодора, причём за последнее время была в первых числах июня у Илиодора, возвратилась через неделю, пробыла в Царицыне два дня. Вновь выбыла в середине июня к Илиодору, имея при себе шесть рублей денег. Более не возвращалась. В делах следствия, ведущегося по делу Илиодора, имеется собственноручное письмо его к Евдокии Скудновой следующего содержания: «Если правда то, что у тебя есть в банке шестьсот рублей, то ты возьми их, пятьсот рублей пошли с Синицыным мне, а 100 рублей возьми себе и скрытно поселись у Поли и Хионушки (т.е. Заворотковой и Гусевой). На твои деньги сделаем первое дело — окрестим Гришку». По словам Синицына, окрестить Гришку — значит оскопить Распутина. Агентура — сестра, племянница Гусевой и другие лица отрицают какое-либо знакомство с местными докторами. Илиодор 3-го скрылся. № 584».
Илиодор, вывесив сети на забор, ещё не знал, хотя и чувствовал, что на него заведено дело, какой-то хлыщ-следователь снова ковыряется в его жизни, сопоставляет даты, хотя «полицейскую мету» он уже получил — к нему заезжал чин из волостного управления, передал казённый пакет, а уходя, произнёс задумчиво:
— Далеко не отлучайтесь, господин Труфанов, — только на рыбалку, но не более. Когда поедете и куда, на какое озеро или что там... старицу, ставок, поставьте в известность господина урядника.
Глаза у Илиодора невольно округлились — давно полиция с ним так не обращалась. Кожей своей, спиной, хребтом Илиодор в тот момент ощутил, что вокруг него стягивается петля и ему не дадут ни одного шанса выскочить из неё. Илиодор ускорил свой отъезд и внезапно исчез. Исчез! Тем временем 584-й — он же полковник Комиссаров, проверявший заодно, лечилась ли когда-нибудь Феония Гусева, также добыл точные доказательства того, что за покушением на Распутина стоит бывший царицынский иеромонах.
Ответа Петербурга сотруднику № 584 в деле нет — наверное, его вообще не посылали, информация была односторонней.
Когда Илиодор исчез, полицейские кинулись в станицу Мариинскую, где жили родители Илиодора, донельзя растревожили старика отца. У него даже руки затряслись.
— Убили, — старик не выдержал и заплакал, — сына убили!
Понять что-либо из его плача было невозможно. Полицейские помялись, высмолили по самокрутке и, изрядно натоптав сапогами в избе, ушли. Везде — в степи, на реке, на всех дорогах и тропках были выставлены заставы: Илиодора надо было поймать во что бы то ни стало — того требовал Петербург и более всего сам министр внутренних дел Маклаков.
Но Илиодор будто в воздухе растворился.
В печати появились первые рассказы о том, как исчез Илиодор. Газеты оказались информированными так же хорошо, как и полицейский сотрудник № 584. Может быть, даже больше — газеты дали точное время бегства Илиодора: «Илиодор бежал 3-го июля в 6-м часу вечера, прошёл с версту от хутора, там его ждал воз с сеном» — так сообщил один из вестников, дали такие подробности, которые не знала полиция, явно им их сообщил какой-то наводчик-специалист, казачок с лихими усами и красным от выпивки носом — например, то, что крестьянин с повозкой ждал Илиодора четыре часа в условленном месте. Когда кто-нибудь проезжал мимо, крестьянин делал вид, что чинит телегу, от помощи отказывался, а когда Илиодор появился, то спрятал его в сене и увёз в степь. Родным, дескать, Илиодор оставил письмо, в котором сообщил, что в хутор больше не вернётся, просил простить его за тайное исчезновение, но обстоятельства сложились так, что оставаться ему на Дону нельзя.
Прошёл слушок о том, что перед побегом Илиодор очень боялся расправы — и, видимо, не без оснований. На хуторе могли появиться поклонники Распутина и вздёрнуть на верёвке к потолку — прямо в его же избе. Илиодор настолько боялся этого, что даже дверь своей спальни запирал на два замка. Не говоря уже о входе и сенцах.
Сбрив усы и бороду, Илиодор, по свидетельству газет, переоделся в женское платье и в накидке, с головой, обёрнутой белым шарфом, появился на ближайшей пристани. Поскольку кругом было полно полиции, Илиодор был вынужден вместе со спутниками прятаться в зарослях, а когда кто-то приближался по малому делу, стыдливо отворачивался и кушал куриные яйца — обманывал, давал показать, что обедает вместе со своим спутником и лишние рты на семейном обеде не нужны.
Со стороны всё это выглядело естественно — скромная стеснительная семья проводит отдых, отмежевавшись от остальных, никому не мешает и просит, в свою очередь, ей тоже не мешать.
Когда подошёл пароход — газеты сообщили, что это была «Венера», — Илиодор занял место в общем дамском отделении. Чтобы не быть опознанным, сделал вид, что у него болят зубы, лёг на койку и отвернулся к стене, на вопросы отвечал молчанием, тыкал пальцем себе в щёку, показывая: зубы! Болят зубы!
Труднее всего было с туалетом — и эту подробность газеты не обошли стороной: Илиодор не мог появиться ни в мужском, ни в женском отделении, он крепился, сжав зубы.
Когда пассажирский помощник капитана, ведавший на судне аптечкой и обученный фельдшерским навыкам, попытался помочь, унять зубную боль, дама — то есть Илиодор — «недовольно пропищала:
— Ах, отстаньте!»
Помощник капитана через некоторое время пришёл снова — ему было жаль страдающую даму.
— Всё-таки я попытаюсь вам помочь...
— Нет, — решительно ответил Илиодор.
— Я дам вам йодистой настойки и капель. Это поможет.
