Василий Шевчук - Командир атакует первым
Нарядили мы Ивана, как жениха, в самое лучшее, самое новое, даже парадные авиационные погоны раздобыли. Проводили его в столицу с напутствием: все посмотреть, все запомнить, обо всем рассказать, особенно о салюте, если повезет. В последнее время Москва часто салютовала отличившимся войскам. Мы слышали гром салютов по радио, но плохо представляли, какое это зрелище наяву.
На следующий день после отъезда Ивана Базарова "повезло" и мне. Действительно, в этом смысле слова мне уже давно не везло. После Харькова практически я не участвовал ни в одном мало-мальски стоящем воздушном бою. Возможно, в районе, где работали прикрываемые моей группой штурмовики, и там, куда я ходил на разведку, не было вражеской авиации. Но редкие встречи с противником можно объяснить и нежеланием фашистских летчиков драться с нами. Дело в том, что в последнее время мне поручалось командовать группой истребителей в составе 8-12 самолетов, а иногда и больше. А столько истребителей плюс два десятка штурмовиков - это уже солидная сила. Может быть, поэтому истребители противника, которые летали обычно группами по 6-8 самолетов, и не рисковали вступать с нами в бой. Во всяком случае, в последнее время я видел вражескую авиацию только издали или при штурмовке на аэродромах.
А тут "повезло". Давно ждал я настоящего воздушного боя. Мы же все-таки истребители! Схватку эту, правда, настоящей считать нельзя, но в сетке прицела я видел вражеский самолет, и очередь моего истребителя свалила его на землю.
В этот раз, как обычно, мы прикрывали штурмовиков, которых вел капитан Девятьяров. Сначала они разбили колонну мотопехоты на дороге Кременчуг Новоукраинка. Потом вышли на немецкий аэродром и обработали стоянки самолетов. Я, оставив четверку прикрытия, со своим ведомым тоже решил потратить боезапас на аэродроме. Штурмовики поработали хорошо. "Юнкерсы", видимо готовые к вылету, подорвались на своих же бомбах, прошитые меткими очередями 37-миллиметровых пушек наших "илов". Еще несколько самолетов горело. Но были и неповрежденные.
Я направил самолет в пикирование. Глянул на ведомого: Саша Коняев молодцом, держится рядом. Скорость растет, земля приближается. Плавно подвожу нос "яка" к одному из не тронутых огнем "юнкерсов". Смотрю в прицел: вижу на фюзеляже тевтонский крест. И сам бомбовоз перед глазами в сетке прицела, как тот крест. Еще чуть ручку на себя - перекрестие уже в точке, где у "юнкерса" топливные баки. Жму на гашетку. Короткая очередь. Еще одна, подлиннее. Земля совсем рядом. Нужно учитывать просадку самолета при выводе. Выхожу из атаки.
Все это продолжалось несколько секунд. Хотя и была уверенность, что попал, результатов заметить не успел. А когда оглянулся на выводе из пикирования, "юнкерс" уже был закрыт черным дымом.
Ведущий штурмовиков, как всегда, торопит домой. Иду к группе. Взгляд ощупывает серенькую мглу осеннего неба и... не верю своим глазам! Над противоположной стороной аэродрома в воздухе плывет какой-то агрегат. Не без труда сообразил, что это самолет-разведчик "рама".
Сбить его удавалось не каждому летчику. У этой машины хорошая броневая защита, и при всей своей неуклюжести, которую придают два фюзеляжа и два киля, она обладает достаточной маневренностью. Нередко "рама" уходила из-под атак истребителей, а иногда и сбивала их, отвечая мощным пулеметным огнем. Она вела корректировку артиллерийского огня, разведку, наводила на воздушные и наземные цели свои самолеты. Словом, вреда "рама" приносила больше, чем любой бомбардировщик.
Упустить такую ценную "птичку" я не мог. Тем более что разведчик наверняка возвращался из-за линии фронта и на борту - ценные данные. Нашу пару экипаж не видит. С земли же его не предупредили: видимо, при штурмовке уничтожена немецкая рация.
Саша Коняев подводит самолет совсем близко к моему. Вижу возбужденное, радостное лицо. Парень держится хорошо, но увлекается. Ему сейчас нужно во все глаза наблюдать за воздухом - тут можно и самим оказаться в роли "подстреленной" дичи. Приказываю по радио: "Смотреть за воздухом!" - делаю небольшой отворот влево, набираю высоту и сваливаю машину в правую сторону. "Рама" точно в прицеле...
На весь бой - удар по "юнкерсу" и атаку самолета-разведчика - ушло немногим больше минуты. Кто-то из штурмовиков, кажется сам Девятьяров, пробасил в эфир: "Неплохо сработано!" Я и сам считаю, что неплохо, на одном дыхании: пикирование, огонь по "юнкерсу", набор высоты в развороте, выход на "раму" и снова огонь. Ни одного лишнего маневра, ни одной бесполезной очереди.
Вечером механик с удовольствием рисует на борту "яка" звездочку. К сожалению, одну. Самолеты, уничтоженные истребителями на земле, в боевой счет не идут. Но я все равно несказанно доволен - сбитой "рамой" похвастаться может не каждый. Теперь на моем счету есть практически все основные типы фашистских самолетов: несколько "юнкерсов" и "мессершмиттов", бронированный ФВ-190 и живучая вредная "рама"...
В эти дни - середина октября сорок третьего года - наши войска после прочного закрепления плацдармов на правом берегу Днепра и тщательной подготовки перешли в наступление. 13-го числа войсками соседнего Юго-Западного фронта был освобожден город Запорожье. 15-го утром ударная группировка Степного фронта, сосредоточенная на плацдарме юго-восточнее Кременчуга, тоже начала наступление.
Из Москвы вернулся Иван Базаров, по-моему, еще более стеснительный и скромный, чем уезжал. Во всяком случае, уж очень он смущался, когда мы рассматривали его Золотую Звезду. Немногословно и без подробностей, к огорчению майора Меркушева, рассказал Иван, как Михаил Иванович Калинин вручал группе летчиков награды, какой стала наша салютующая Москва. Именно здесь Базаров оживился:
- Тут мне повезло, - вставил он любимое словцо, - салют видел. Помните, 9 октября наши освободили Тамань? Так вот в честь этого - двадцать артиллерийских залпов из двухсот двадцати четырех орудий!
Иван, помолчав, добавил:
- А вы, пока я ездил, вижу, вон как развоевались!
Разговор прервал дежурный:
- Летный состав! На постановку задачи и предварительную подготовку в штаб полка...
Прошло то время, когда вся подготовка летчиков к боевому вылету ограничивалась короткой постановкой задачи. Сейчас каждый день заканчивался тщательным разбором боевых вылетов и детальной предварительной подготовкой к выполнению завтрашних заданий. Сюда входило подробное изучение района предстоящих вылетов, линии фронта, действий войск противника и своих, анализ предстоящих метеоусловий. Все это необходимо было для разработки тактических приемов при выполнении той или иной задачи, способов ведения боевых действий в данной конкретной обстановке.
