Максим Гуреев - Альберт Эйнштейн. Теория всего
Что именно хотел понять великий ученый?
Почему для достижения намеченной цели надо жертвовать всем – семьей, детьми, любовью, дружбой?
Особенно этот вопрос был актуален для Эйнштейна в середине 40-х годов ХХ столетия, когда он встретил свою любовь, может быть, впервые в жизни.
Лео Силард держит в руках газету с заголовком: «Трумэн заявил, что у коммунистов есть атомная бомба».
Маргарита Конёнкова видела их отношения несколько под другим углом, пусть это предположение не будет выглядеть цинично, действовала исключительно согласно регламенту и условиям, в которые она была поставлена профессией.
Сейчас трудно сказать, была ли она влюблена в великого ученого на самом деле, ведь слишком уж непроста и опасна была поставленная ей цель, к которой она шла настойчиво и непреклонно. Вполне возможно, что Эйнштейн чувствовал, что Маргарита не любит его, что играет в любовь. Однако он прощал ей все, потому что знал, что Конёнкова жертвует им ради профессии, ради своей страны, своих идеалов.
Да, в свое время Эйнштейн сделал то же самое по отношению к своим родным и близким ради науки.
«Любимейшая Маргарита!
Я получил твою неожиданную телеграмму еще в Нью-Йорке, откуда я смог вернуться только вчера вечером. Так тяжело задание, которое несет с собой большие перемены для тебя, но я верю, что все закончится благополучно. Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою прочную связь со страной, где родилась, оглядываясь на пройденное перед следующим важным шагом. Но в отличие от меня у тебя есть еще, возможно, несколько десятилетий для активной жизни в творчестве. У меня же все идет к тому (не только перечисление лет), что дни мои довольно скоро истекут. Я много думаю о тебе и от всего сердца желаю, чтобы ты с радостью и мужественно вступила в новую жизнь… В соответствии с программой я нанес визит консулу».
Из письма Альберта Эйнштейна Маргарите Конёнковой, 8 декабря 1945 годаДанное письмо многое объясняет в этой печальной истории, участники которой были изначально обречены на расставание.
К концу войны борьба за главенство в ядерном проекте достигла своего предельного накала. Стало окончательно понятно, кто из великих ученых может быть полезен в этой безумной игре, кто нет, кого можно завербовать и переманить (не только деньгами, кстати сказать) на свою сторону, кто не «поведется» ни при каких обстоятельствах.
В частности, выяснилось, что вербовка Роберта Оппенгеймера не представлялась возможной из-за его личных качеств.
«Оппи был по своей природе труслив, находился под каблуком у жены, а когда его прижало Большое жюри, сдал всех своих товарищей-коммунистов».
Из оперативной справки анонимного источника НКВДЭйнштейн за работой. Фото Лотты Якоби. 1939 г.
Ключевой фигурой в передаче информации по бомбе стал немецкий физик-теоретик Клаус Фукс, который непосредственно работал на Манхэттенском проекте. Будучи убежденным коммунистом, он был уверен, что атомная бомба не может принадлежать только западному миру, что должно быть равновесие и в СССР должны располагать всей информацией по производству ядерного оружия.
В списке «полезных» для дела ученых Эйнштейн отсутствовал.
Из Москвы супругам Конёнковым пришло распоряжение о необходимости немедленно покинуть США.
Последнее дело, в которое Маргарита включила Эйнштейна (что явствует из письма ученого), это его встреча с генеральным консулом СССР в Нью-Йорке Павлом Петровичем Мелкишевым, известного на тот момент под фамилией Михайлов (оперативный псевдоним «Мольер»).
Предположительно разговор шел вокруг принципиальных вопросов создания ядерного оружия, тех вопросов, на которые отказался отвечать Нильс Бор во время встречи с советскими представителями приблизительно в это же время.
Что именно ответил Альберт Эйнштейн генеральному консулу Мелкишеву-Михайлову, нам неизвестно, но сам факт того, что великий ученый, нобелевский лауреат взаимодействовал с НКВД и ГРУ (Главное разведывательное управление) в открытую, говорит о том, что ради любви к женщине, невыполнение задания для которой было чревато серьезными неприятностями, он пошел даже на такой совершенно немыслимый шаг.
А потом Конёнковы уехали в Москву.
Причем отъезд Маргариты Ивановны и Сергея Тимофеевича в СССР курировал все тот же генконсул Михайлов, а пароход для перевоза коллекции скульптора Конёнкова был зафрахтован якобы по личному распоряжению Сталина.
Все произошло очень быстро.
Эйнштейн и Маргарита даже не успели попрощаться.
Говорят, что лишь в Москве художник Конёнков «прозрел», поняв, что «дружба» Маргариты с нобелевским лауреатом была не вполне «дружбой». Он, естественно, устроил жене грандиозный скандал, обвинял ее в неверности, но так как все это уже не имело никакого значения, эмоции, обиды и взаимные претензии были довольно быстро забыты.
«Любимейшая Маргарита!
С радостью я вспоминаю те времена, когда совершал длительные путешествия. С тех пор я, как цветок, сижу постоянно на одном месте, и это мне нравится все меньше. Кроме работы, здесь ничего нет. Но со здоровьем опять все в порядке. Оно даже лучше, чем перед болезнью. Михайлов вновь передал мне привет. Кажется, симпатия взаимная. Я получил много писем, касающихся политики. Кажется, все выглядит не так плохо по сравнению с недавним временем, но все же достаточно опасно… Я самостоятельно помыл голову, но не так хорошо, как это получалось у тебя. Я не так прилежен, как ты <…> все мне напоминает о тебе: шерстяной плед, словари, прекрасная трубка, которую мы считали погибшей, а также много других вещей в моей келье, ставшей одиноким гнездом… Я очень устаю на работе, но не печалюсь из-за этого. Читаю историю философии и делаю это с большим интересом… Надеюсь, что ты нашла все в нормальном состоянии на своей любимой огрубевшей родине».
Из письма Альберта Эйнштейна Маргарите Конёнковой в МосквуНезадолго до своей кончины в 1980 году Маргарита Ивановна Конёнкова уничтожила всю свою переписку с Альбертом Эйнштейном. С точки зрения профессионального разведчика – шаг объяснимый и нормальный, с точки зрения обычного человека – трагический и бессмысленный. Даже уничтожив все документы и всех свидетелей, невозможно уничтожить память сердца, ведь все относительно, и для кого-то шерстяной плед и курительная трубка скажут куда больше, чем тома документов и огромный фотоархив.
Маргарита Ивановна, конечно, понимала это.
