Руслан Скрынников - Минин и Пожарский
В то время ему было двадцать три года.
Необъяснимая смерть молодого воеводы посеяла в народе сомнения. По всей столице шептали, будто Скопина отравила его тетка Екатерина Скуратова-Шуйская, бросившая яд в его чашу. Царь Василий лил слезы над гробом племянника.
Смерть Скопина роковым образом сказалась на положении дел в армии и стране. Его место тотчас занял Дмитрий Шуйский, рожденный, как говорили современники, не для доблести, а к позору русской армии. Назначение Дмитрия вызвало негодование как высших офицеров, так и рядовых ратников. Царь Василий не забыл о фатальных неудачах Дмитрия, но у него не было выбора. Одни только братья не вызывали у него подозрений в измене. Прочие бояре давно лишились его доверия.
Вместе со Скопиным в Москву прибыл шведский полководец Яков Делагарди. Дело близилось к решающему столкновению. Швеция слала в Россию новые подкрепления. В Москве к Делагарди присоединился отряд в тысячу пятьсот человек. С севера на помощь спешил генерал Горн с двумя тысячами солдат. Карл IX отправил в Россию двух своих лучших полководцев. При них находилось до десяти тысяч солдат – значительная часть военных сил Швеции.
С наступлением летних дней московское командование после многих хлопот собрало дворянское ополчение и довело численность армии до тридцати тысяч человек. Сподвижник Скопина Валуев с шеститысячным войском освободил Можайск и прошел по большой смоленской дороге до Царева Займища. Тут он поставил острог и стал ждать подхода главных сил.
Польский гетман Жолкевский воспользовался разделением сил противника и решил упредить наступление союзных войск к Смоленску. После упорного боя он потеснил Валуева и окружил его в острожке. Дмитрий Шуйский и Делагарди выступили на помощь Валуеву. К вечеру 23 июня их войска расположились на ночлег у села Клушино. На другой день союзники решили атаковать поляков и освободить из осады острожек Валуева, находившийся в двенадцати верстах.
Русская и шведская армии далеко превосходили по численности войско польское. Но Жолкевскому удалось пополнить свои силы за счет тушинцев. К нему присоединился Заруцкий с донцами и Иван Салтыков с ратниками. Гетман решил нанести союзникам неожиданный удар. Оставив пехоту у валуевского острожка, он сделал с конницей ночной переход и 24 июня перед рассветом вышел к Клушину. Валуев мог в любой момент обрушиться на поляков с тыла. Но Жолкевский не боялся риска.
Союзники знали о малочисленности противника и проявляли редкую беспечность. Они не позаботились выслать сторожевое охранение на смоленскую дорогу. Шведский главнокомандующий Яков Делагарди весь вечер допоздна пировал в шатре у Дмитрия Шуйского и хвастливо обещал ему пленить гетмана.
Русские и шведы расположились на ночлег несколько поодаль друг от друга. В предрассветные часы их лагеря еще были объяты сном, как вдруг показались польские разъезды. Гетман застал союзников врасплох. Но атаковать их с ходу ему все же не удалось. В ночной тьме армия Жолкевского растянулась на узких лесных дорогах, пушки увязли в болоте. Прошло более часа, прежде чем польская конница подтянулась к месту боя.
Разбуженный лагерь союзников огласился криками и конским ржанием. Русские и шведы успели вооружиться. Оба войска выдвинулись вперед и заняли оборону каждый впереди своего лагеря. Единственным прикрытием для пехоты служили длинные плетни, перегораживавшие крестьянское поле. Они мешали неприятельской кавалерии развернуться для атаки до тех пор, пока полякам не удалось проделать в них большие проходы. Яростный бой кипел теперь со всех сторон. На полях под Клушином, казалось, сошлись «двунадесять языцев». Слова команды, брань и проклятия звучали едва не на всех европейских языках – на русском, польском, шведском, немецком, литовском, татарском, английском, французском, финском, шотландском. В течение нескольких часов польские гусары упорно атаковали и наконец добились видимого успеха. В сражении был ранен воевода передового полка Василий Бутурлин.
На левом фланге дрогнул полк князя Андрея Голицына. Главный воевода Дмитрий Шуйский еще мог изменить ход боя, бросив в атаку большой полк. Но он предпочел укрыться в своем наскоро укрепленном лагере. Не получив помощи от Шуйского, полк Голицына в беспорядке отступил к ближнему лесу.
На правом фланге шведская пехота вела беглый огонь, отстреливаясь из-за плетня от наседавшей конницы противника. Но тут поляки подвезли две пушки и обстреляли пехоту. Наемники поспешно покинули ненадежное укрытие и отступили к своему лагерю. Часть солдат бежала к лесу. Боевые порядки союзников оказались расчлененными. Что еще хуже – шведские командиры Делагарди и Горн покинули свою пехоту и с конным отрядом отступили в лагерь Шуйского.
Натиск польской кавалерии стал ослабевать, и союзники попытались перехватить инициативу. Отряд конных мушкетеров, англичан и французов, проскакал через клушинские поля навстречу врагу. Мушкетеры дали залп и повернули коней, чтобы пропустить вперед вторую шеренгу. Но поляки не дали им перестроиться и ударили по ним палашами. Мушкетеры смешались и бросились назад. На их плечах гусары ворвались в лагерь Шуйского. Пушкари и стрельцы не решились открыть огонь, опасаясь задеть своих. Промчавшись во весь опор через лагерь, гусары продолжали преследование, пока не устали их кони. На обратном пути лагерь встретил их выстрелами, и им пришлось пробираться окольной дорогой.
Князь Шуйский «устоял» в обозе. К нему присоединился Андрей Голицын с ратными людьми, которых удалось собрать в лесу. Более пяти тысяч стрельцов и ратных людей готовились к последнему бою. При них находилось восемнадцать полевых орудий. Дмитрий Шуйский сохранил достаточные силы для атаки, но он медлил и выжидал.
В сражении настала долгая пауза. Исход боя не определился окончательно. Польская конница понесла большие потери, и ей нужен был отдых. Гусары, переломав свои копья, спешились, расположились за пригорком. Без пехоты гетман не мог атаковать русский лагерь, ощетинившийся жерлами орудий. Он подумал о том, что его коннице трудно будет добраться и до шведской пехоты. Внезапно ему доложили о появлении перебежчиков.
Наемные войска всегда отличались ненадежностью. Делагарди с трудом удерживал в повиновении свое разноязычное воинство. Накануне битвы солдаты едва не взбунтовались, требуя денег. Швед получил от царя огромную казну, но откладывал расчет, ожидая, что в бою его армия сильно поредеет. Жадность шведского главнокомандующего обернулась против него самого. В отсутствие Делагарди и Горна наемная армия подняла бунт. Оценив ситуацию, Жолкевский послал в шведский лагерь племянника для заключения договора. Первыми на сторону врага перешли французские наемники. Затем заколебался отряд немецких ландскнехтов, стоявший в резерве. Узнав о переговорах, Дмитрий Шуйский прислал к немцам Гаврилу Пушкина с обещанием неслыханного вознаграждения.
