Руслан Скрынников - Минин и Пожарский
Глава 13
СЕМИБОЯРЩИНА
Безрадостными были последние дни царствования Василия Шуйского. С того момента, как он утратил поддержку вождей Боярской думы и столичного населения, власть его стала призрачной. Тушинские бояре не могли договориться с московскими, пока выступали в пользу самозванца. Все переменилось с тех пор, как тушинское правительство подписало смоленский договор. Кандидатура Владислава казалась одинаково приемлемой как для главы думы князя Федора Мстиславского, так и для главы тушинского правительства Филарета Романова. Филарет был одним из подлинных вдохновителей соглашения с Сигизмундом III. Он выехал из Тушина с последними польскими отрядами, с тем чтобы найти пристанище в королевских обозах под Смоленском. Но ему не удалось благополучно добраться до места назначения. Войска Валуева пленили его после боя под Волоколамском и отправили в Москву.
Царь Василий не осмелился судить «воровского» патриарха и опрометчиво разрешил ему остаться в столице. Патриарх Гермоген поспешил объявить Романова жертвой Лжедмитрия и признал его право на прежний сан ростовского митрополита. Филарет, не чаявший такого приема, вскоре обрел прежнюю самоуверенность и стал не покладая рук трудиться над возрождением влияния романовского круга. При поддержке больших бояр – братии и племянников – Филарет вскоре стал, по словам очевидца, «большой властью под патриархом». В его лице Шуйские приобрели самого опасного врага.
Пропольская партия в Москве остерегалась открыто провозглашать свои цели. Мстиславский и Романовы отдавали себе отчет в том, что народ не желает видеть на троне иноземного королевича. Инициативу свержения Шуйского взяла на себя не партия Владислава, а сторонники Голицына. Среди русских претендентов на трон Василий Васильевич Голицын был самой влиятельной фигурой. Князь Василий давно протягивал руки к короне. Он казнил царя Федора Годунова, затем руководил расправой с Лжедмитрием. Теперь настала очередь Шуйского. Голицын отбросил прежнюю осторожность, когда убедился в поддержке провинции. Из Рязани Прокофий Ляпунов прислал к Голицыну и к своему брату Захару Ляпунову некоего Олешку Пешкова с просьбой поспешить. В осадные годы в Москве жило много рязанских дворян. Они охотно поддержали выступление против Шуйского.
16 июля в окрестности Москвы прибыл Лжедмитрий II с тремя тысячами казаков. Царька сопровождали воровской боярин князь Дмитрий Трубецкой и другие тушинцы, удержавшиеся при нем. Не располагая силами для штурма столицы, Трубецкой и его соратники прибегли к хитрости. Они предложили столичному населению «ссадить» несчастливого царя Василия и притворно обещали поступить аналогичным образом с тушинским царьком. После этого, заявили они, все смогут выбрать сообща нового государя и тем положить конец братоубийственной войне. Василий Голицын и его друзья поддержали тушинскую агитацию. Она служила лучшим оправданием для задуманного ими переворота. Противники Шуйского решили действовать без промедления.
17 июля Иван Никитич Салтыков, Захар Ляпунов и другие заговорщики собрали на Красной площади внушительную толпу и обратились к посаду с призывом свергнуть царя, принесшего стране бесконечные беды. Опасаясь противодействия Гермогена, мятежники ворвались в патриарший дом и захватили его. Заложниками в руках толпы стали бояре, которых искали повсюду и тащили на Лобное место. Помня о предыдущих неудачах, заговорщики не стали штурмовать царский дворец, а все внимание обратили на армию. Последнее слово принадлежало вооруженной силе. Для отражения самозванца командование сосредоточило полки в Замоскворечье. Туда-то и повели толпу Салтыков и Ляпунов. Престарелого патриарха волокли, не давая ему отдышаться. С бояр не спускали глаз.
В военном лагере за Серпуховскими воротами открылся своего рода Земский собор с участием думы, высшего духовенства и восставшего народа. За низложение Василия Шуйского высказались Голицыны, Мстиславский, Филарет Романов. Патриарх Гермоген пытался защищать Шуйских, но его не стали слушать. Немногие бояре осмелились противиться общему требованию.
Для переговоров с Шуйским собор направил в Кремль Воротынского и Федора Шереметева, а также патриарха со всем священным собором. Посланцы постарались добром уговорить царя покинуть трон. Свояк князь Воротынский обещал «промыслить» ему особое удельное княжество со столицей в Нижнем Новгороде. Василий не слушал увещеваний и не желал расставаться с царским посохом. Тогда его силой свели из дворца на старый двор. Братьям царя запретили показываться в думе, затем взяли под стражу.
Низложив царя, собор направил гонцов в лагерь Лжедмитрия подле Данилова монастыря. Многие члены собора полагали, что калужские бояре тут же свергнут своего царька и вместе со всей землей приступят к выборам общего государя. Их ждало жестокое разочарование. Князь Дмитрий Трубецкой и прочие тушинцы предложили москвичам открыть столичные ворота перед истинным государем.
Иллюзии рассеялись. Наступила минута общего замешательства. Партия Шуйских преодолела растерянность и попыталась восстановить утраченные позиции. Патриарх обратился к народу с воззванием, моля вернуть на престол старого царя. Начальник Стрелецкого приказа Иван Шуйский через верных людей пытался склонить дворцовых стрельцов к тому, чтобы совершить контрпереворот.
Тогда заговорщики решили довести дело до конца. Вместе с Захаром Ляпуновым в их «совете» участвовали думный дворянин Гаврила Пушкин и множество уездных дворян. На этот раз заговорщики обошлись без обращения к Земскому собору. Более того, они не постеснялись нарушить только что принятые соборные решения. Собрав немногих стрельцов и толпу москвичей, они явились на двор Шуйского, прихватив с собой некоего чудовского чернеца. Дворяне держали бившегося в их руках самодержца, пока монах совершал обряд пострижения. «Инока Варлаама» тут же вытащили из хором и в крытой повозке отвезли в Чудов монастырь, где к нему приставили стражу.
В самый день переворота Захарий Ляпунов с рязанцами стали «в голос говорить, чтобы князя Василия Голицына на государстве поставити». Но заговорщики просчитались. Боярская дума во главе с Федором Мстиславским категорически воспротивилась избранию Голицына. Пропольская партия в думе имела возможность провалить неугодного ей претендента, но она не осмелилась выдвинуть своего кандидата. Переворот внес в ее ряды шатания и разброд. Филарет уловил настроения столичного населения и, отвернувшись от Владислава, предпринял попытку усадить на трон своего четырнадцатилетнего сына Михаила. В глазах современников Михаил имел наибольшие права на трон как двоюродный племянник последнего законного царя – Федора Ивановича. Романовым удалось добиться некоторой поддержки в среде столичного населения. Патриарх Гермоген, настаивавший на избрании царя из русских людей, готов был встать на их сторону.
