Гертруда Кирхейзен - Женщины вокруг Наполеона
и Уэллингтон, «этот милый Виллентон», как его называла Джузеппина, не заставил себя дважды просить об «un sguardo sereno d'amor». Только он далеко не был так щедр, как Наполеон. Избалованная женщина должна была теперь довольствоваться более скромными предметами кокетства, чем в те времена, когда она черпала из императорской казны. Ее счета у придворного поставщика модных товаров Леруа представляют любопытные документы, показывающие, что расточительная Грассини, через руки которой когда-то проходили миллионы, должна была теперь быть скромна в своих издержках, как любая буржуазна. В декабре 1815 года Леруа представил ей следующий незначительный счет:
Герцог Уэллингтон великодушно уплатил эти 530 франков 45 сантимов, будучи в этом смысле так же аккуратен по отношению к своей возлюбленной, как и к собственной жене. Ради курьеза приводим здесь счет, поданный Леруа леди Уэллингтон в ноябре 1814 года:
Джузеппина Грассини сошла со сцены в 1815 году. Она была достаточно умна, чтобы закончить свою блестящую карьеру добровольно, прежде чем окончательно лишиться голоса. Она проживала частью в Париже, частью в Милане, до конца дней сохранив остатки той красоты, которая очаровала когда-то победителя при Маренго. Несмотря на свою расточительность она не впала, подобно многим своим товаркам, в нужду. Ее артистической натуре не чужда была буржуазная бережливость, которая не допустила ее до лишений и нищеты. Она сумела в свои лучшие времена собрать себе значительное состояние, и она умерла зажиточной женщиной в Милане в январе 1850 года; она оставила своим наследникам 500 000 лир. Вся жизнь ее была долгим, счастливым сном. Сильные мира сего боролись своим золотом за взгляд ее глаз и за улыбку ее губ, и ее завоевания в области любви были почти так же многочисленны, как и победы того героя, сердцем которого она владела.
Глава IX Жоржина
Почти одновременно на сцене Comédie Française взошли две звезды первой величины в виде двух выдающихся артисток. Одна была очень некрасива, но одарена большим талантом, а другая, почти ребенок по годам, отличалась классической красотой, хотя была менее талантлива как артистка. Первая была Екатерина-Жозефина Дюшенуа, вторая – Маргарита-Жозефина Жорж. Обе возбудили внимание первого консула, который питал особое пристрастие к трагедии и посещал ее чаще, чем оперу или комедию. Но на этот раз красота одержала верх над дарованием.
Действительно, мадемуазель Жорж пользовалась расположением Наполеона дольше, чем многие другие. С ней обошлись лучше, чем с бедной Дюшенуа или с превосходной оперной певицей, но некрасивой мадам Браншю, которых первый консул позвал к себе один раз, чтобы никогда уже больше не вспоминать о них. Его связь с прекрасной трагической актрисой длилась целых два года, но он всячески старался держать эти отношения в тайне. «Всем было известно, – рассказывает брат Наполеона Люсьен [20] в своих мемуарах, – что первый консул покровительствует мадемуазель Жорж. Однако он отнюдь не афишировал этого покровительства, хотя все и говорили об этом».
За день до того, как Наполеон принимал у себя в Сен-Клу в первый раз мадемуазель Жорж, он видел ее на сцене в «Ифигении в Ивлиде» в роли Клитемнестры. Ей было тогда пятнадцать лет, и она была дивно хороша. Ее руки, ее грудь, спина и линии ее головы отличались классической чистотой линий и пропорциональностью. Только ноги были велики и некрасивы. Слишком долго она носила грубые башмаки для того, чтобы ее ноги смогли сохранить изящество и красоту формы.
Мадемуазель Жорж, или по ее настоящему имени Маргарита-Жозефина Веймер, выросла в бедности и нужде. Она была дочь мелкого антрепренера Жоржа Веймера, который со своей бродячей опереточной труппой влачил скудное существование среди позолоченной нищеты кулис. Он представлял собой единолично директора театра, дирижера оркестра и режиссера. Он был со своей труппой в маленьком провинциальном городке Байе, когда появилась на свет его дочь Маргарита-Жозефина 23 февраля 1787 года. Ее мать тоже была актрисой. Она была опереточной певицей в труппе Веймера и принадлежала к тем восторженным натурам, которые мнят принести в жертву свою юность на алтарь искусства, но попадают далеко не в храм искусства и не находят там ни удовлетворения, ни славы. В юности она была звездой труппы Веймера. Но когда она преждевременно состарилась и потеряла голос, то надо было подумать о замене ее новой звездой. Веймер имел виды на свою дочь Маргариту-Жозефину, которая еще ребенком обещала быть красавицей. Он мало беспокоился о том, был ли у нее какой-нибудь талант. Он был уверен, что у ребенка актерской четы призвание к сцене лежит в самой крови, и вот юная Жозефина уже с пяти лет должна была появиться на подмостках, которые представляли для нее весь мир. Выступая в маленьких детских ролях, она зарабатывала кое-что своему отцу.
Первый ее настоящий дебют состоялся, собственно, когда ей было уже двенадцать лет, в Амьене, где Веймер устроился со своим театром. Она выступила в пьесе «Paul et Virginie» в роли Виргинии и имела большой успех. Дальнейшие удачные выступления юной артистки были в «Les deux petits Savoyards» и «Le jugement de Paris». А затем она была «открыта». Знаменитая трагическая актриса Софи Рокур [21] из «Французской Комедии» в конце 1801 года сыграла для своей гастроли в Амьене роль Дидоны. Она увидала Жозефину Веймер, пленилась трагической страстностью ее игры и взяла ее с собой в Париж, чтобы воспитать ее на свой счет. Ее отец имел собственно намерение сделать из нее певицу, но Рокур решила иначе. В глубине души, однако, он был рад не иметь больше заботы о воспитании дочери. «Мы были бедны, очень бедны», – рассказывает она сама в своих мемуарах. Итак, отец с радостью согласился на предложение знаменитой артистки, и Маргарита-Жозефина уехала вместе с ней в Париж. Лучшей профессорши сценического искусства, чем Софи Рокур, молодая девушка не могла бы себе найти, но она отнюдь не была для нее примером нравственности и добрых правил. Она вела очень вольный, неумеренный образ жизни, и ходили даже слухи, что она имела больше склонности к своему полу, чем к мужскому.
На то, чтобы сформировать юную артистку, пошло очень мало времени. Едва прошел год, как Маргарита-Жозефина Веймер, называвшаяся теперь своим сценическим псевдонимом Жорж, по имени своего отца, выступила 8 Фримера XI года (29 ноября 1802 года) в дебютном спектакле в «Comédie Française». Она сыграла роль Клитемнестры в «Ифигении в Ивлиде». Выступление в роли расиновской Клитемнестры пятнадцатилетней девочки, которая незадолго перед этим забавлялась тем, что звонила мимоходом у всех парижских дверей и потом убегала, казалось всем совершенно немыслимым. И однако она одержала полную победу. «Ее красота, ее высокая благородная фигура, дивной посадки голова и прекрасное, правильное и вместе с тем приятное лицо, – как написано в отчете «Mercure de France» за Фример XI года, – все это одержало над парижанами бурную победу».
