Эдуард Лимонов - Балканский Андрей
Стоит отметить, что на марше не было флагов США (лишь один пытались развернуть провокаторы) и почти не было флагов ЕС (единственный принес с собой кто-то из приятелей Коцюбинского), как не было и лозунгов за «евроинтеграцию». То есть разница с майданом все же была, и весьма ощутимая.
Автор до сих пор считает, что тот марш был главной протестной акцией за все путинские времена. И хотя позже на Болотную и Сахарова людей выходило намного больше, по своей яростной энергетике, силе и мощи он превосходил все белоленточные выступления, в том числе и 6 мая 2012 года.
Следующие марши несогласных прошли дублем 14 апреля в Москве и 15-го в Питере. В столице ОМОН довольно жестоко разогнал демонстрантов на Бульварном кольце. Едва не пострадала при этом еще и недавно родившая Катя Волкова, самовольно пришедшая на акцию и заявившая пытавшемуся остановить ее Эдуарду: «Я хочу сама во всем разобраться».
Особенно любопытно выглядела попытка задержания Касьянова, которого от наскоков ОМОНа защищали охранники из ФСО, пожизненно приставленные к бывшему премьер-министру. И они-таки победили в этой схватке, защитив своего шефа!
В Петербурге был разрешен только митинг на Пионерской площади, хотя мы все равно намеревались пройтись по улицам Северной столицы. Из лидеров в Питер добрался один Лимонов. По окончании митинга он отправился на квартиру к нацболу Олегу Юшкову, жившему неподалеку, которую по понятной лишь им одним логике уже после завершения всех событий взяли штурмом сотрудники «Центра Э».
Мы же двинулись по Загородному проспекту, мимо закрытой на вход станции метро «Пушкинская» и уперлись в цепь ОМОНа.
Далее цитирую свой текст «Несогласный Питер. Итоги второго марша»:
«Следующие 15–20 минут по площади между метро “Пушкинская” и Витебским вокзалом хаотично мечутся люди. То ОМОН переходит в наступление, то демонстранты, сбившись в кучу, пытаются продолжить движение. Над площадью зависает вертолет, поднимая клубы пыли. В ряды омоновцев летят пластиковые бутылки с минералкой и чучело драконы ГАЗЗИЛЫ (символ Газоскреба — яблочный креатив). Крики “позор”, мат, команды начальства ОМОНу — все смешалось…
Апогея ситуация достигает у входа в метро “Пушкинская”, куда сдвигаются остатки несогласных. Гуляев в мегафон просит открыть вход. Щас! Следует команда задержать его самого. ОМОН идет на приступ, во все стороны лупя дубинками и ногами. При винтилове Гуляева ему остервенело бьют по руке и ломают ее. Я, после скользящего удара по голове, закрываю ее руками и пытаюсь выбраться куда-нибудь. То, что здесь никто не погиб, было чудом.
Просачиваясь мимо последнего кордона, выхожу в переулок. За мной рысью появляются четыре мужичка в штатском. “Стоять, допрыгался, блядь!” — заламывают руки и сажают в милицейскую машину. Всё. Программа на сегодня окончена.
Омоновцы же, разобравшись с несогласными, стали нападать на простых горожан: разогнали людей, ждавших маршрутку на остановке, избили каких-то подростков у ларьков с пивом, потом переключились на пассажиров пришедшей электрички».
В разгар всех этих событий в Кремле приняли окончательное решение ликвидировать НБП. Прокуратура Москвы совместно с управлением юстиции столичной мэрии обратилась в Московский городской суд с требованием признать партию экстремистской организацией — в первую очередь на основании проводимых ею акций прямого действия.
Рассмотрение дела проходило аккурат после Марша несогласных, 18 апреля. Лимонов появился в суде с супругой и полугодовалым сыном Богданом. Прения сторон затянулись, и судья перенесла их окончание на другой день. Тут и случился эксцесс, наглядно показывающий, как в РФ принимаются подобные решения. На следующий день, 19 апреля, в правительственном органе — «Российской газете» — вышла статья, гласившая «Нет такой партии!», сообщавшая о ликвидации НБП. То есть, не озаботившись даже ожиданием решения суда, тиснули статейку, заранее оповещавшую о запрете партии. Впрочем, в тот же день суд такое решение принял, а в августе оно было подтверждено Верховным судом, и запрет партии вступил в силу.
Эдуарду один из приставов сообщил, что оперативники обсуждают возможность его ареста сразу после окончания процесса. Тревога на этот раз оказалась ложной, однако стало ясно, насколько своевременно была создана коалиция — она служила хоть каким-то «зонтиком», прикрытием для партийной деятельности в таких условиях.
Успешно заявив о себе на улице, «Другая Россия» приняла решение попытаться выдвинуть кандидата на президентских выборах 2008 года. Изначально на эту роль претендовал Касьянов, что казалось совершенно естественным — все-таки бывший премьер-министр. К тому же от Михал Михалыча и после отставки устойчиво веяло властью, что особенно чувствовали милиционеры во время уличных акций и прочие «государевы люди».
Лимонов с самого начала поддерживал его кандидатуру. Хотя нельзя сказать, что нацболы были в восторге от идеи выдвижения человека, обещавшего продавать нефть на Запад по «справедливой цене» в 20 долларов за баррель и произносившего на предвыборном съезде речи о недопустимости «разжигания шовинистических чувств, пропаганды национальной исключительности, антиамериканизма» и о том, что дружить надо с США и ЕС, а не с Ираном, Венесуэлой и КНДР.
Однако президентские амбиции обнаружились и у Каспарова. (По некоторым данным, Касьянов отказал ему в праве возглавить свой избирательный штаб, что вызвало гнев Гарри Кимовича.) Причем реализовывать их он стал весьма хитроумным путем — лоббируя выдвижение других потенциальных кандидатов в президенты и идею проведения «праймериз» в рамках коалиции. Так появились кандидатуры бывшего главы Центробанка Виктора Геращенко, живущего в Великобритании диссидента Владимира Буковского и Сергея Гуляева.
В выдвижении Гуляева от только что созданного при содействии Стаса Белковского надпартийного Национального русского освободительного движения (НАРОД) поучаствовал и автор этих строк. Сергей, однако, надежд не оправдал. Образ офицера, прошедшего Афганистан, ведущего легендарных невзоровских «600 секунд», оппозиционного депутата и главного героя самого массового Марша несогласных казался привлекательным для избирателя. Однако, обозначив свои президентские амбиции, Гуляев немедленно уехал в Геленджик, где и тусовался несколько месяцев, подобно замечательному мужику из песни Сергея Шнурова. Более того, он не смог себя четко позиционировать, запутавшись между либерализмом и национализмом, как 11 лет назад Юрий Власов, а также показал себя абсолютно не способным к системной политической работе. Его лучшим днем и лебединой песней так и остался карниз на углу Невского проспекта и Думской улицы 3 марта 2007 года.
А разрушительная активность Каспарова все возрастала. Апофеозом стало совещание первых лиц коалиции 28 июня, которое продлилось семь (!) часов. Гарри Кимович настаивал на сложной формуле с выдвижением от каждой из основных организаций, входящих в коалицию, по несколько кандидатов на праймериз. Касьянов сопротивлялся. Лимонов пытался примирить их, но безуспешно. «Последний акт, конец седьмого часа совещания. Сцена выглядела как бункер фюрера с картины художников Кукрыниксов “Капут”, — делится он впечатлениями в книге «В Сырах». — Сидел в пол-оборота бледный Михаил Михайлович Касьянов. Его alter ego Константин Мерзликин сидел, обхватив блестящую лысую голову руками, гневно и язвительно бросали свои тирады в противников сам Каспаров и его группа: склонный к язвительному талмудизму Осовцов и старательный толстенький Рыклин. Они расхаживали, садились, опять расхаживали… Случился раскол. Окончательный и бесповоротный».
К слову, бывший депутат Госдумы и вице-президент Российского еврейского конгресса Александр Осовцов был популярным объектом шуток у нацболов в силу наличия частного зоопарка с породистыми собаками и прочими экзотическими животными, где имелся даже карликовый бегемот по кличке Пышка. С кем только не сводит судьба в разных политических коллизиях…
После исторического совещания Касьянов покинул «Другую Россию». А изначально поддерживавший его Лимонов ради сохранения коалиции согласился поддержать на праймериз Каспарова.
