Станислав Мыслиньский - Из одного котелка
А та продолжала рваться вперед, атакуя препятствия.
— Батарея, к бою! — подняла нас команда старшего лейтенанта Пономаренко.
— К бою! — повторили командиры взводов лейтенанты Шавтанадзе и Заривный.
— Орудие, к бою! — крикнули командиры расчетов. Пушки нашей батареи открыли огонь.
Сквозь пороховой дым наши артиллеристы смотрели в направлении высоты. А там артиллерийские снаряды продолжали тщетно долбить бетонные укрытия. Во все стороны разлетались раскаленные осколки и врезались в землю…
Враг был хорошо укрыт и стрелял метко.
Первая атака пехоты захлебнулась. Цепи наступающих залегли. Стихли наши орудия. Мы продолжали внимательно наблюдать. Видели, как разгоряченные бойцы прижимаются к пахнущей порохом земле и спекшимися губами жадно хватают росу, оставшуюся на уцелевших еще пучках желтой травы. Стрелковые роты залегли, готовясь к новому броску… Высота замолкла. Среди наступившей тишины еще громче раздавались стопы раненых. К ним уже пробирались санитары.
А высота продолжала молчать.
Мы видели, как постепенно наши солдаты начали отползать. Их было уже немного. Это были скорее остатки подразделений… Отползали они медленно, прижимаясь к изуродованной взрывами земле. Некоторые из них на спине тащили раненых. Солдатская дружба сильнее смерти.
Июньское солнце, поднимаясь вверх, осветило бегущие фигуры на самой высоте. Очевидно, сменялись вражеские посты либо спешили на помощь новые подразделения.
— По высоте… огонь!..
Наши батареи опять заговорили. В ответ вражеские снаряды вновь начали вспахивать землю, разрываясь среди отступавших пехотинцев. Враг не жалел снарядов. Он вел огонь против солнца, но спины пехотинцев хорошо были видны. Те же все еще находились на открытом лугу, медленно удаляясь от высоты.
Вскоре возобновились атаки на высоту. Появились эскадрильи наших самолетов. Завязались воздушные бои, сверху сыпались бомбы…
— Урожай войны — урожай смерти, — шептали мы, прижавшись друг к другу в перерывах между атаками пехоты, которую поддерживали своим огнем. У пас были на исходе снаряды…
«Однако и эта операция успеха не имела. Тогда Ставка приказала командующему фронтом: «Проводимые Вами действия впредь до особых указаний приостановить, имея целью приведение войск в порядок, пополнение частей и соединений, накапливание материальных ресурсов, повышение боевой подготовки войск, а также непрерывной разведкой противника уточнять его расположения и намерения и готовить войска фронта к продолжению наступления. Одновременно с этим прочно оборонять ныне занимаемые рубежи».
С этого периода до сентября войска Северо-Кавказского фронта активных наступательных действий не вели, а готовились к решающим боям на Таманском полуострове»[45].
Успешные действия Красной Армии против немецкой группы армий «Юг» и освобождение значительной территории Украины создали благоприятные условия для наступления советских войск на Таманском полуострове.
В начале сентября войска нашего Северо-Кавказского фронта совместно с Черноморским флотом и Азовской флотилией одновременными ударами с суши и моря приступили к прорыву обороны противника и разгрому его группировки на Таманском полуострове, чтобы затем приступить к освобождению всего Крыма.
Наконец наступил этот долгожданный день — 12 сентября.
В семь часов в воздухе задрожало, завыло, загудело…
Снаряды «катюш», орудий и минометов разного калибра обрушились на Голубую линию, наиболее укрепленную и самую сильную оборонительную полосу гитлеровцев на Кубани в 1943 году. Разлетающиеся осколки шпиговали землю. Повсюду только огонь и дым.
На каждом километре фронта гремели батареи, выбрасывая сотни снарядов. Опустели укрытые в лесной чаще штабеля с боеприпасами. Их складывали здесь и маскировали, чтобы сейчас, перед самым наступлением, сбросить на головы фашистов. На этот раз все должно было завершиться нашей победой.
Стоял непрерывный грохот. Вдоль позиций наших войск проносился гул, вились клубы порохового дыма. Казалось, что какая-то могучая гора сползает в пропасть.
Над нашими головами пролетали снаряды легендарных «катюш». С ревом неслись они на укрепления Голубой линии, ярко освещая всю местность.
Измученные, черные от дыма, обливаясь потом, мы вели огонь без передышки. Мы ждали этого момента и теперь не жалели сил…
— Огонь… Огонь!.. — звучали среди общего гула команды.
Командиры орудийных расчетов только махали руками: вверх — вниз, вверх — вниз… Действия каждого расчета были точны, без лишних движений. Артподготовка наступления велась по плану. Здесь были люди с большим опытом, и в выполнение приказа они вкладывали всю душу.
Проходили минуты, орудия все еще вспыхивали огнем, а впереди нас не стихал все сотрясающий гул.
— Огонь… Огонь! — раздавались команды.
— Снаряды… Заряжай! — повторяли наводчики.
В ушах шумело, едкий дым ел глаза, першило в пересохшем горле. Стоя около старшего лейтенанта Пономаренко, я видел, как отсвечивали в утреннем солнце обнаженные по пояс фигуры артиллеристов.
— Прекратить огонь!.. Прекратить! — крикнул вдруг старший лейтенант, держа трубку телефона, соединяющего его с командным пунктом командира батареи. Артиллерийская подготовка прекратилась так же внезапно, как и началась час назад. Но над нашими головами уже нарастал гул. Воздух дрожал. Это эскадрильи наших бомбардировщиков летели к фашистским укреплениям. И вот вниз полетели бомбы…
Из рощиц выползли стальные громадины наших танков. Гусеницами кромсая землю, они с ревом двинулись на врага.
Еще вздрагивала от взрывов земля, когда перед позициями противника, оставив позади пустые окопы и укрытия, оказалась наша пехота. Она бежала теперь вслед за танками. Снаряды фашистских орудий рвались все реже. В течение непродолжительного времени оттуда доносился только треск пулеметных очередей, но постепенно все стихло. Нам казалось, что там не осталось в живых ни одного человека.
Позади нас опять заговорила артиллерия. Это тяжелые дальнобойные орудия огневым валом поддерживали атаку танков и пехоты. А та, овладев первой позицией, шла в атаку на следующую.
Самолеты волнами пролетали над полем боя.
Дальность стрельбы наших орудий уже не позволяла вести огонь. В ожидании приказов артиллеристы сидели на пустых ящиках из-под снарядов, вытирали вспотевшие лица. Задымили толстые самокрутки, начались разговоры. Однако отдых продолжался недолго.
Орудийные расчеты подняла команда старшего офицера батареи. Артиллеристы снова бросились к орудиям, прицепили их к передкам. Подъехали автомобили.
