Людмила Зыкина - Течёт моя Волга…
Хорошо запомнился поселок Лидице, в прошлом небольшая шахтерская деревня, которую гитлеровцы после убийства протектора Чехии Гейдриха стерли с лица земли, обвинив ее жителей в укрывательстве патриотов. Лидице, как Герника в Испании, Орарур во Франции, стал символом нацистского варварства, вечным призывом к непримиримой борьбе с фашизмом.
Сегодня Лидице — современный поселок, превращенный в цветник из роз, присланных сюда из разных стран мира. За ними заботливо ухаживают, они будут расти, пока жива память сердца.
Вообще страна богата памятниками, на каждом шагу — история, живая связь с именами и событиями прошлого. В Карловых Варах на горе, возвышающейся над городом, красуется величественный памятник Петру Первому. А ниже, на улочке с весьма своеобразным названием «Под оленьим прыжком» — маленький домик с мемориальной доской: «Здесь жил Иоганнес Брамс в 1896 году». Недалеко от мостика через речку Теплую снова мемориальная доска: «В этом доме Антонин Дворжак работал над симфонией «Из Нового Света».
Поразил средневековой стариной город Табор. В XV веке здесь существовала военно-религиозная республика, организованная на основе реформистского учения Яна Гуса, с непосредственной помощью гетмана гуситских войск Яна Жижки. Целью этой общины было возрождение чешского национального единства. Чехи весьма чтут этот город и гордятся его достопримечательностями, сохраняя архитектуру города в ее первоначальной красоте.
К наследию прошлого, к ценностям культуры и искусства в Чехословакии относятся серьезно, с пониманием. Я слышала, как чисто и музыкально в одном из сельских трактирчиков за кружкой пива пели двух-трехголосные народные песни. Почти в каждом доме дети учатся игре на каком-нибудь инструменте. Танцуют всюду под небольшие духовые оркестры.
У нас привыкли, что в хорах преобладают женщины. А у чехов наоборот — поют мужчины. Да как поют! В одной из пражских школ я прослушала выступление хора мальчиков начальных классов, которые исполняли в два голоса чешские и словацкие песни. Замечу, кстати, что в чехословацких школах практикуется акапельное пение. Учитель дает лишь исходный звук на скрипке или фортепиано, после чего дети поют без всякого сопровождения. Никто из учителей не принадлежал к числу профессиональных музыкантов, но зато большинство из них получили необходимую общую музыкальную подготовку.
Один из приездов в Чехословакию совпал с моментом, когда в стране повсеместно обсуждался самый насущный, волнующий, животрепещущий вопрос: как средствами музыки воспитывать учащихся общеобразовательных школ? Я до сих пор восхищаюсь тем упорством и целеустремленностью, с которыми чешские и словацкие деятели культуры добивались подъема народного музыкального образования. Известные писатели, композиторы, артисты активно выступали с требованиями расширить преподавание музыки в школах, улучшить эстетическое воспитание молодежи. Крупнейшие газеты и журналы опубликовали обращение видных музыкантов страны, к которым присоединились руководители консерваторий, филармоний, певческих коллективов, домов народного творчества, музыкальных кафедр педагогических институтов. Авторы обращения резко протестовали против отмены музыкальных уроков с седьмого класса общеобразовательной школы. По их мнению, эта «реформа» грозила катастрофическим падением музыкальной культуры чешской молодежи. Для них была очевидной необходимость восстановить и расширить преподавание музыки во всех классах школы и подготовить для этого квалифицированные кадры учителей.
— Нельзя допустить, — утверждал председатель Комитета по делам культуры при Национальном собрании, — чтобы были подорваны основы чешской музыкальной культуры, составляющей славу и гордость нашего народа во всем мире. Музыка должна быть доступна всем гражданам страны, и общеобразовательная школа обязана научить каждого гражданина не только петь, но и разбираться в музыке, знать свою национальную культуру.
Забота о повышении уровня эстетического воспитания подрастающего поколения Чехословакии воспринималась мной как должное.
В Пльзене, центре машиностроения и пивоварения, я пела на заводе «Шкода» в громадном цехе. Концерт мой походил скорее на митинг, на котором песни перемежались речами ораторов. В конце представления все собравшиеся дружно мне подтягивали, и наш слаженный хор выглядел весьма внушительно. Импровизированный концерт, начавшийся довольно рано, продолжался бы до бесконечности, если бы его не прервал директор пивного завода — ему захотелось провести точно такое же мероприятие у себя. И там повторилась та же самая картина. На прощание угостили знаменитым пивом с великолепно приготовленными сосисками.
Посетила я и небольшой старинный городок Мельник, расположенный на высоком обрывистом берегу мелкой речушки (город и получил название от слова «мелкий»). Остались в памяти старинный замок, готический собор и подземные погреба, где десятки лет в огромных бочках, диаметром до двух-трех метров, хранятся превосходные вина. Каждая бочка посвящена какому-нибудь святому. К моему удовольствию, я узнала, что наиболее распространенный сорт вина называется «Святая Людмила». Мне пришлось прямо в подвале его дегустировать. Голова быстро закружилась, но скорее от винного аромата, нежели от вина.
Попутно еще один штрих, оставшийся в памяти. Один из фестивалей завершался на открытом воздухе во дворе пражского кремля «Градчаны». Симфонический оркестр, хор и солисты местного оперного театра исполняли ораторию Дворжака «Святая Людмила». Зрелище было захватывающим. Необыкновенно звучали голоса и оркестр, поддерживаемые естественной акустикой собора святого Вита и кремлевских стен. Фанфары и детский хор, расположившийся на высокой колокольне, оставляли необычайное впечатление возвышенности и чистоты. Я стояла в группе наших музыкантов (Л. Оборин, Э. Гилельс, Ю. Шапорин и другие), совершенно завороженная происходящим. Подошел Т. Н. Хренников, взял за локоть.
— Как вам, Людмила, «Святая Людмила»? Нравится?
— Очень. Кажется, мелодия доводит до края вечности и дает возможность постичь ее величие сейчас, в эти минуты.
— Да, Дворжак всегда волнует.
Еще долго в ушах звенели незабываемые звуки. Почему-то вспомнила тогда Шопена, считавшего отечеством музыки всю Вселенную.
Я несчетное число раз была в Чехословакии, пела, радовалась успеху и не могу без волнения писать о пережитом — такими теплыми, искренними были эти встречи. Сколько цветов, улыбок, рукопожатий! Как тут не вспомнить слова Чайковского, потрясенного пылким приемом пражан: «И все это совсем не мне, а голубушке России!»
