Станислав Лем - Черное и белое (сборник)
Также неудивительно, что периодическая печать ФРГ, почитающая прогресс, вроде «Die Zeit»[72] графини фон Денхофф, комментировала катастрофу словами: «Чрезмерная вера в силу техники ставит обе супердержавы перед опасностью». Речь шла о сопоставлении катастрофы с «Челленджером» с катастрофой под Киевом, словно это события одного порядка и можно сравнивать и сами события и последствия. Поскольку не только вышеупомянутый журнал лжет, будто его наняли для смягчения напряженности, улучшения сосуществования и ликвидации эффекта от слов Рейгана, который назвал СССР «империей зла», и поскольку за форпосты этой агрессивной системы можно принять другие журналы с миллионными тиражами, такие как «Шпигель» и «Штерн», то не стоит тратить время на опровержение красной пропаганды, поданной на мелованной бумаге немецкими журналистами.
Удивительна не сама авария реактора, а наоборот, удивительно, скорее, то, что она не произошла намного раньше, поскольку специалистам были довольно хорошо известны низкие стандарты в области проектирования, строительства, обслуживания и контроля в атомной энергетике СССР. Экспортировавшиеся в ГДР и Финляндию реакторы обеспечивались дополнительными достаточно дорогостоящими системами безопасности, от которых Советы предпочитали отказываться из-за экономии.
Неудивительно, что первомайские демонстрации проходили не только в Москве и в других городах СССР, но и в Киеве, где на поющие и танцующие колонны празднующей молодежи с неба сыпалась невидимая радиоактивная пыль. Это не необоснованное обвинение: английские студенты именно в это время были эвакуированы из Киева в Англию, и хотя дозы облучения, которые они успели получить, не были еще опасны, но они свидетельствовали о наличии непрекращающейся радиации. Невинным и несчастным придется – хотя и не скоро из-за особенностей возникновения лучевой болезни – дорого заплатить здоровьем, а может, и жизнью. Но как было сказано, в этом нет ничего удивительного.
Европейский парламент в Страсбурге, который быстро, как только мог, осудил президента Рейгана за бомбардировку ливийских городов, не сделал Москве ни малейшего упрека за замалчивание катастрофы, даже когда ее последствия уже ощущались в соседних с СССР государствах. И это молчание не удивляет. Претензии предъявила по собственной инициативе и на свою ответственность только Швейцария – разумеется, не получив ответа от Советов. (В западной прессе не было недостатка в претензиях, обвинениях и жалобах в адрес Кремля, но они не имели характера «нот» или других официальных правительственных заявлений.)
Неудивителен даже способ, каким на советскую катастрофу отреагировало общественное мнение, профессиональные активисты и разнообразные протестующие, «зеленые», так называемая «альтернатива», пацифисты и левые кармазиново-розового цвета. Они ссылаются на советскую катастрофу, чтобы усилить давление на свои правительства для отказа от развития атомной энергетики.
В итоге возникает своеобразная картина: что бы ни сделали Советы, случайно или специально, будь то сбивание заблудившихся пассажирских самолетов или первомайский сгон людских масс под радиоактивным небом, Запад трактует это как явления природы, к которым нельзя предъявлять какие-либо претензии, нельзя выдвигать в их адрес какие-либо притязания или считать их стороной, несущей ответственность за свои поступки. Это уже стало нормой, и, следовательно, не может нас удивлять.
II. Что удивительно
В последнее время в некоторых европейских и американских газетах можно было найти статьи, подвергающие сомнению надежность СССР как контрагента и партнера в переговорах по разоружению, учитывая способ, каким эта супердержава пыталась фальсифицировать крупнейшую в истории атомных электростанций катастрофу с не поддающимися пока оценке разрушительными последствиями. Уверяю, что никаких последствий от этих статей не будет, что не повлияют ни они, ни эта катастрофа на отношение Запада к СССР. Логично подходя к делу, следовало бы считать, что государство, столь всесторонне и столь безусловно лживое, которое решительно заявляет, что контролирует ситуацию и последствия ликвидированы, и вместе с тем вводит информационную блокаду для западных журналистов, не может считаться достойным доверия в переговорах по разоружению. В действительности все, что обещал и говорил Горбачев, оказывается разукрашенной декорацией с голубками, пустой видимостью, но для Запада нет альтернативы. Уже готовят хлеб, мясо, консервы, а также другие дары, которые будут продавать Советам, главным образом в кредит, как продолжение той веревки, на которой капитализм, по словам Ленина, будет повешен. Готовность угодить вовсе не удивительна.
Удивительным представляется нечто иное. Стечение обстоятельств позволило нам присмотреться к Советскому Союзу в ходе крупномасштабной атомной катастрофы, которая стала словно упрощенной моделью падения атомной бомбы. Упрощенной потому, что крупнейшая из возможных авария даже самого большого атомного реактора не может привести к атомному взрыву, как в случае с бомбой. Чтобы наступил взрыв, поднимающий температуру до миллиона градусов и образующий солнцеподобный огненный шар, тепловое излучение которого, взрывная волна, а также радиоактивность превращают все предметы и тела в газ, предкритические сегменты уранового или плутониевого заряда должны быть доведены до сверхкритической массы. В реакторе подобное никогда не произойдет. Температура не превысит нескольких тысяч градусов, и поэтому разрушительные эффекты значительно слабее и производят меньшее впечатление, чем при ядерном взрыве. Зато долговременное образование убийственных радиоактивных изотопов и гамма-лучей может продолжаться и будет продолжаться очень долго – значительно дольше, чем в случае воздушного взрыва атомной бомбы.
Советский Союз, как мог, извращал катастрофу перед миром и молчал о причинах, размерах и последствиях перед собственным населением. За пеленой этой лжи и этого умалчивания следовало, однако, надеяться как на четкую, хорошо организованную, так и быструю деятельность, направленную на тушение пожара, воспрепятствование дальнейшему выбросу радиоактивных масс и – что не менее, пожалуй, важно – на терапевтическое и профилактическое спасение окрестного населения. Принятие таких шагов казалось вещью очевидной для всего мира, который считает СССР супердержавой, прежде всего военной, способной и готовой проводить атомную войну. Такая война должна быть одновременно наступательной и оборонительной: тот, кто ее проводит, должен быть подготовлен не только к нанесению, но и к принятию атомных ударов. Известно, что СССР обладает большим наступательным потенциалом в виде управляемых ракет, установленных в укрепленных подземных бункерах и под палубами подводных лодок. Зато реакция на чернобыльскую катастрофу демонстрирует, что СССР вообще не подготовлен к ПРИНЯТИЮ атомных ударов. Если б это было не так, он имел бы в распоряжении значительные и должным образом размещенные на своей территории запасы средств противодействия лучевому поражению, хорошо эшелонированные группы антирадиационных, разведывательных, эвакуационных, фармакологических, санитарных и медицинских служб. Между тем сразу же после катастрофы Советы обратились к Западу с просьбой предоставить не только экспертов, но и лекарства! Само перечисление всех средств, необходимых при стратегическом планировании возможности военных атомных действий – что якобы является советской специализацией – заняло бы пару толстых томов. Но оказалось, что «а король-то голый». За эвакуацию населения в тридцатикилометровом радиусе вокруг точки «зеро» взялась сначала не армия со своим специальным транспортом, а обычные грузовики и автобусы из Киева. Через неделю же, когда не только в странах Запада, но даже в Польше были введены многочисленные меры предосторожности и профилактики (например, запрет выпаса скота на открытой территории, ибо в таком случае главным образом в организмах коров концентрируется радиоактивный йод и попадает в увеличенном количестве в молоко; рекомендация употребления препаратов радиоактивного йода детям и беременным женщинам и т. п.), в Советах власти ни о чем население вообще не предостерегли, никаких мер предосторожностей не опубликовали. С политической точки зрения это, может, и понятно, поскольку к светлому будущему эта система всегда шла по трупам. С точки зрения практической и по сути – это, однако, преступная глупость, поскольку последствия лучевого поражения будут давать о себе знать через многие годы, а дозы облучения, полученные за непродолжительное время после катастрофы, должны быть весьма значительны, особенно для людей, пребывающих на открытом пространстве и во время дождя. Следовательно, надо было надеяться на ввод в действие такой радиационно-метеорологической службы, какую для себя быстро сымпровизировал Запад, но в Советах не было ее ни следа.
