Эрик Перрен - Маршал Ней
Взгляд, направленный на многочисленных гренадеров и жандармов, становится всё более рассеянным, ведь остаётся всего несколько шагов под блёклым голубым зимним небом до искупительной грязно-серой стены. Тем не менее в эти последние минуты он чувствует себя, как будто на приятной прогулке: его мысли перескакивают с предмета на предмет, они больше не принадлежат ему, и он следует за ними туда, куда им вздумается, — туда, где годы сливаются и образуют непрерывную череду. Громыхание кареты на неровной дороге, цокот копыт задают ритм путаным видениям. Мысли Мишеля Нея могут свободно прыгать, возвращаться, сталкиваться… Дюмурье, Клебер, Бернадот, Моро, Бонапарт, ставший Наполеоном, Людовик XVIII, которому он целовал руку в Компьене и который сегодня категорически отказал ему в помиловании.
Как удержаться от соблазна представить последние мысли приговорённого к смерти? Секретные мысли, которые он унесёт с собой в могилу. Может быть, его ушей достигли звуки флейты, тот меланхолический и нежный вальс, который он сам играл в Консьержери и звуки которого слышал Лавалетт в своей камере.{12} Помнят ли пальцы маршала его первую флейту? Это была небольшая простенькая деревянная поперечная флейта с очень пронзительным звуком, который обычно сопровождает барабаны. А помнит ли он, выходец из Саарлуи, слова «Баллады о короле Рено»? Как всё это далеко…
Король Рено с войны идёт,
Свои кишки в руках несёт[4].
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
В тени короля-светоча
Времена не приспосабливаются к людям, но люди должны приспосабливаться к временам.
Фридрих ВеликийСреди первых мыслей Мишеля Нея были и связанные со знаменитым монархом, но не с королём Рено, а с другим. Отец много рассказывал ему о Фридрихе Великом, военачальнике, создателе империи, руководителе, посланном стране Провидением, человеке в треуголке, ставшей легендарной. Не менее знаменитая шляпа другого вождя накроет своей тенью этого маленького жителя Лотарингии, родившегося в Саарлуи в 1769 году. В этом же году появился на свет второй сын в семье Бонапартов на Корсике.
Аяччо, жёлтый дом под раскалённым солнцем. Все ставни закрыты, чтобы защитить от слепящего средиземноморского света и жары. В доме молодая женщина благородной и строгой красоты Летиция Бонапарте, спешно прилёгшая на канапе в гостиной, просто, без единого крика, как и положено настоящей дочери корсиканских гор, рожает ребёнка. Это мальчик! При крещении его нарекают Наполеоном. 1769 год — закат царствования Людовика XV, самое время появиться на свет, если хочешь стать участником событий, которые развернутся через двадцать лет, если намерен воспользоваться новым порядком вещей.
Мишель Ней немного опередил своего будущего повелителя. Родившись 10 января, в разгар зимы, он уже уверенно сидел, в то время как Наполеон, появившийся 15 августа, должен был потерпеть ещё несколько месяцев, прежде чем ему удалось твёрдо усесться на своем заду. В том же 1769 году родились Ланн, Марсо, Сульт и Веллингтон.
Напрасно специалисты по геральдике ищут благородные корни генеалогического древа Бонапартов, но совсем фантастическими и бессмысленными были бы попытки отыскать знаменитую линию в истории семьи Ней. Из подвального помещения на улице Де ла Бьер в Саарлуи доносятся гулкие удары. Там бочар Пьер Ней орудует специальным топориком. С помощью четырёх подмастерьев он выстругивает доски и стягивает их обручами. Родители маленького Мишеля обосновались в массивном каменном доме, под окнами которого навалена груда старых бочек. Будущий герцог Эльхингенский и князь Москворецкий делал свои первые шаги именно в этих скромных владениях. Не имевшие накоплений супруги Ней обосновались в Саарлуи, их привлекло освобождение от налогов, предоставленное всем иммигрантам, которые соглашались поселиться в этом французском гарнизонном городке, обустроенном по воле Людовика XIV на границе с немецкой Лотарингией, в излучине Саара.
Родившийся недалеко от Саарлуи, в Энстроффе, 2 марта 1738 года, сын Матиаса Нея и Маргариты Беккер, Пьер Ней в 1767 году женился на Маргарите Гревенингер, родившейся в 1739 году в Бидинге, недалеко от Трева. Супруга подарила Пьеру Нею трех детей: Жана, Мишеля и Маргариту. У бочара был брат Жан, военный в чине капитана. Он погиб в 1800 году в битве при Маренго.{13}
Несмотря на то что многие члены семейства Ней служили со шпагой в руке тестю Людовика XV, польскому королю Станиславу, герцогу Лотарингскому, они, как все люди простого происхождения, были обречены на безвестность. Исключение представляет некий Жан Ней, который в XVII веке был замечен благодаря своему красноречию и дипломатической ловкости. Этот предок-протестант отрёкся от своей веры, стал генералом ордена Святого Франциска и, находясь на службе испанского короля Филиппа III, вёл мирные переговоры с Генеральными штатами Нидерландов.{14}
Сведения о предыдущих поколениях скудны и никоим образом не дают оснований предполагать, что будущий маршал Ней оставит свое имя в истории. Какой была бы судьба сына бочара в другое, более спокойное время? Все-таки нигде не записано, что наш персонаж был обречён на прозябание в Лотарингии, скудную жизнь и тихую смерть в собственной постели.
В то время как королева Мария-Антуанетта изображала пастушек в своем театре, крестьянам Саарлуи приходилось с утра до вечера работать на земле, чтобы выжить. Мелкий собственник Пьер Ней обрабатывал несколько земельных лоскутов, но в лютую зиму 1785 года семья выжила благодаря доходам бочарной мастерской. В тот страшный год вино замерзало на дне кувшинов, настенные часы не выдерживали мороза и останавливались, а земля сделалась такой твёрдой, что нельзя было похоронить покойников. Охвативший королевство экономический кризис ещё не коснулся непосредственно Мишеля Нея. Но ощущает ли он себя только французом? По мнению Мирабо, Франция — это «конституционно не оформленная совокупность разъединённых народов», а Лотарингия, так долго являвшаяся яблоком раздора между Францией и Германией, была аннексирована Людовиком XV в соответствии с договором 1738 года только после смерти Станислава Лещинского. Став французами в 1766 году, Пьер Ней и вся его семья говорили по-немецки. Маршал Ней всегда замечательно владел языком Гёте. Впоследствии грубый тевтонский акцент маршалов Лефевра, Нея и Келлермана будет звучать довольно странно при дворе Императора.
Мы можем представить, как мальчик Мишель Ней подолгу разглядывает укрепления родного города, воображая при этом батальные сцены. Он как раз в том возрасте, когда первые впечатления предопределяют наклонности и развитие личности, что позволяет вообразить, как возбуждённый взгляд ребёнка, наблюдает учения полков, стоявших в Саарлуи и в других городках по берегу Рейна. Эти гарнизоны также определили судьбу будущего солдата, как морской порт определяет судьбу будущего моряка.
