Александр Субботин - Фрэнсис Бэкон
В 1593 году мы видим Бэкона заседающим в палате общин от Мидлсекского графства, где он вскоре приобретает славу выдающегося оратора. На короткое время он даже возглавляет оппозицию, когда палата общин пытается отстаивать свое право определять размер субсидий короне независимо от лордов. Вот что он говорил, выступая в парламенте против правительственного предложения об увеличении подати: «Прежде чем все это будет уплачено, джентльмены должны будут продать свою серебряную посуду, а фермеры — медную, что же касается нас, то мы находимся здесь не для того, чтобы слегка ощупывать раны государства, а для того, чтобы их исследовать. Опасность заключается в следующем. Во-первых, мы возбудим недовольство и подвергнем риску безопасность ее величества, которая должна основываться более на любви народа, чем на его богатстве. Во-вторых, если мы допустим это в данном случае, другие государи станут потом требовать того же, так что мы продемонстрируем плохой прецедент для себя и для своих потомков; история же убеждает нас, что англичане менее всех других народов способны подчиняться, унижаться или быть произвольно облагаемы податью» (27, стр. 22). В правительственных кругах речь Бэкона была воспринята как оскорбительная, и он поспешил в письмах к высокопоставленным лицам объяснить, что выступал с наилучшими намерениями, что только завистник или официальный доносчик могли бы обвинить его в стремлении к дешевой популярности или оппозиции. Он просил «сохранить хорошее мнение о нем», «признать искренность и простоту его сердца» и «восстановить в добром расположении ее величества» (54, II, стр. 4–5).
Между тем доброе расположение к Бэкону ее величества не простиралось далее милостивых бесед и консультаций по правовым и другим государственным вопросам. Как замечает его духовник и первый биограф В. Раули, хотя королева и «поощряла его со всей щедростью своей улыбкой, она никогда не поощряла его щедростью своей руки» (54, I, стр. IV). Настойчивые и многолетние попытки влиятельных друзей и покровителей заполучить для Бэкона высокие должности коронного адвоката не приводили ни к каким результатам. Ничего не добился здесь и граф Эссекс, молодой королевский фаворит и новый соперник дома Сесилей, искренне привязанный к Бэкону и употребивший в этом деле всю свою силу, влияние и связи. Они сблизились — этот блестящий, порывистый генерал и внешне незаметный, гибкий и предусмотрительный королевский поверенный. Чтобы как-то материально поддержать Бэкона, граф подарил ему свое поместье в Твикнем-парке. Но вот спустя несколько лет этот герой испанской войны, провалив ирландскую кампанию, теряет былое доверие королевы, все свои должности и доходы от винной монополии. Эссекс негодует и не очень-то внемлет благоразумным советам своего друга Фрэнсиса. В конце концов он решается даже на демонстративный антиправительственный бунт. И тогда в суде выступит экстраординарный королевский адвокат Бэкон. Он обвинит графа в обдуманном и заранее подготовленном заговоре, сравнит его ни много ни мало как с самим герцогом Гизом, а безрассудный эксцесс в Сити с днем парижских баррикад; и после его казни напишет обнародованную правительством «Декларацию о действиях и изменах, предпринятых и совершенных Робертом, графом Эссексом».
При Елизавете он так и не поднялся ни на одну ступень придворной служебной лестницы. Зато он — подающий надежды писатель. В 1597 году вышли в свет произведения, принесшие Бэкону литературную известность, — томик небольших эссе на религиозные, моральные и политические темы. В нем содержался и первый вариант его «Опытов или наставлений нравственных и политических», состоящих пока всего из десяти эссе. Позднее он дважды переиздаст свои «Опыты», всякий раз перерабатывая и пополняя их новыми очерками. За год до смерти в посвящении к третьему английскому изданию он признается, что из всех его сочинений «Опыты» получили наибольшее распространение. «Они принадлежат к лучшим плодам, которые божьей милостью могло принести мое перо» (5, 2, стр. 351).
Иные перспективы открыло перед ним правление Якова I Стюарта. Тщеславному и мнящему себя мудрецом монарху, этому запоздалому теоретику абсолютизма и автору трактатов о предопределении, колдовстве и о вреде табака, весьма импонировали литературная известность, остроумие и образованность до сих пор еще не оцененного по заслугам юриста. В день коронации короля Бэкона жалуют званием рыцаря. В следующем году он назначается штатным королевским адвокатом, в 1607 году получает пост генерал-солиситора, а еще через пять лет — должность генерал-атторнея — высшего юрисконсульта короны. Эти же годы ознаменовались и подъемом его философско-литературного творчества. В 1605 году Бэкон публикует трактат «О значении и успехе знания, божественного и человеческого», в котором обосновывал великую роль наук для жизни людей и набрасывал идею их классификации. Это был прообраз его труда «О достоинстве и приумножении наук», начало воплощения плана «Великого Восстановления Наук». Параллельно шло обдумывание и других разделов «Великого Восстановления». В ряде так и незаконченных, а то и едва начатых работ, над которыми он трудился в течение 1603–1612 годов, мы находим много идей и положений, получивших впоследствии развитие в «Новом Органоне». В 1609 году вышел его сборник оригинальных толкований античных мифов «О мудрости древних». В 1612 году он подготавливает второе, значительно расширенное издание «Опытов или наставлений». По-видимому, в то же время им были закончены «Описание интеллектуального мира» и «Теория неба».
Бэкон по-прежнему активно участвует в работах суда и парламента, хотя в палате общин, где он заседает, и раздаются голоса против присутствия в ней королевского поверенного и других чиновников короны: «…глаза у них становятся слабыми, королевский паек застилает зрение» (22, стр. 172). Бэкон уже не фрондирующий парламентарий, а угодливый царедворец, ловко сочитающий свои благоразумные советы Якову I держаться союза с органом «народного представительства» с самыми льстивыми восхвалениями его абсолютистских писаний и политической мудрости. Он трудится над упорядочением и собранием в единый свод законов Англии и вместе с тем, используя свое служебное положение, не раз побуждает судей применять законы в выгодном для короны смысле. В своем усердии генерал-атторней не останавливается и перед применением недозволенных средств дознания. Впоследствии, став лордом-канцлером, Бэкон будет всячески усиливать значение административного канцлерского суда, так называемого «суда справедливости» — одной из опор неограниченной монархической власти, в противовес базирующимся на английском национальном законодательстве «судам общего права».
