Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
У Карла VI и Изабеллы был и двенадцатый ребенок, сын Филипп, родившийся в парижском Отеле Барбетт, резиденции герцога Людовика Орлеанского, 10 ноября 1407 года и умерший в тот же день.
Выше приведенный список хорошо показывает постоянство матримониальной политики королевского дома Франции, согласно которой принцы и принцессы заключали браки с представителями ограниченного круга высшей аристократии, с целью укрепления сплоченности рода и единства королевства, а также для создания выгодных политических союзов. Из него также видно, что Карл VII, несмотря на довольно болезненный вид, имел крепкое здоровье, поскольку с 1438 года и до своей смерти в 1461 году он оставался единственным выжившим ребенком своих родителей. Наконец, список показывает частоту ранних смертей, которые срывали все политические расчеты.
На следующий день после рождения сына Карл VI, немного пришедший в себя, отправился в собор Нотр-Дам, чтобы возблагодарить Бога. Новорожденного же окрестили в церкви Святого Павла, расположенной рядом с Отелем Сен-Поль. Крестными отцами стали два Шарля, хорошо известный при дворе Шарль, сеньор д'Иври, и недавно назначенный коннетабль Франции, Шарль, сеньор д'Альбре, двумя днями ранее получивший из рук Карла VI церемониальный меч и принесший королю присягу. По мнению многих это был странный выбор, поскольку д'Альбре был хромым, низкорослым, слабым телом, слишком молодым и не обладал достаточным опытом полководца; с другой стороны, территориальные владения этого сеньора укрепили позиции Франции на границах с английской Гиенью. Крестной матерью стала "прославленная и очень набожная демуазель Люксембург" [18], по имени Жанна, которая была сестрой Валерана де Люксембурга, графа де Сен-Поль и де Линьи, верного сторонник бургундской партии. Имя Карл (Carolus = clara lux, "ясный свет"), было традиционным в королевском доме Франции: его носили отец, дед (Карл V), а также два сына Карла VI, умершие в детском возрасте.
Два литературных произведения позволяют предположить, что в то время в обществе преобладал определенный оптимизм. Одно из них написанное Кристиной Пизанской в 1404 году, вскоре после смерти Филиппа Смелого, герцога Бургундского ― Книга о деяниях и добрых нравах мудрого короля Карла V (Livre des fais et bonnes meurs du sage roy Charles V). Кристина настаивает, что в течение ста и более лет королевство Франция никогда не было более благополучным, "цены больше не росли, живущие в мире и менее притесняемые люди всех сословий, будь то принцы, дворяне, духовенство, буржуазия и крестьяне быстро богатели" [19]. Так же оценивает существующую ситуацию в стране и Герольд Берри (но он знал, что произойдет дальше): "В те годы благородное королевство Франция и славный город Париж были в высшей степени славы среди всех христианских королевств, тогда было больше всего благородства, чести и благ как в щедрости принцев, прелатов, рыцарства, купцов, духовенства и простого народа, так и в других отношениях, а также в высоких почестях, богатствах и удовольствиях, которые были в этом благородном и добром королевстве" [20]. Налоги в казну поступали исправно (решение о большой талье в размере 600.000 турских ливров было принято в мае 1402 года, и нет никаких признаков того, что его взимание было сопряжено с большими трудностями [21]).
Когда ему не было еще и года, ребенок, которого в документах называют "королевский монсеньор Карл Французский", получил в качестве апанажа весьма скромное графство Понтье, которое, по утверждению английских королей, принадлежало им (это был своего рода вызов англичанам, как и титул герцога Гиеньского, принадлежавшего его старшему брату).
Сохранившиеся счета королевского двора позволяют нам довольно подробно узнать многие аспекты повседневной жизни юного принца и его братьев и сестер.
Давайте рассмотрим первый счет серебряных дел мастера королевы Изабеллы, Жана Ле Блана, за период с 1 февраля 1403 года по 30 сентября 1404 года. 28 февраля 1403 года кормилица Карла, Жанна де Шамуази, получила три с четвертью унции шерстяной ткани, "чтобы пошить плащ для повседневной носки". 8 марта из алого брюссельского сукна (очень качественной шерстяной ткани) для младенца были сшиты чепчики и одеяло. Посуда, которой он пользовался была сделана исключительно из серебра. Некий парижанин Ганс получил заказ на пошив штор для комнаты принца в Отеле Пти-Мюск (флигеле Отеля Сен-Поль). С 1405 года упоминаются и другие парижские резиденции: Отель Барбетт, королевский дворец Сите и Лувр. Возможно, Карл следовал за своей матерью во время ее поездок в Мелён, Тур и Шартр в 1408 и 1409 годах. Далее упоминается Венсенский замок. Четыре женщины окружали принца своей заботой, самая важная из которых, Жанна дю Мениль, названа "первой дамой". По крайней мере, три врача заботились о здоровье "молодых принцев и принцесс Франции". В феврале 1404 года "человеку монсеньора де Понтье" подарили арфу, чтобы он развлекал его музыкой. Какова бы ни была расточительность любого владетельного дома, все же удивительно, что с 1 февраля 1405 года по 15 октября того же года некий Шарло де Сомюр, сапожник и камердинер Карла VI, проживавший в Париже, доставил для королевских детей 467 пар обуви различных видов. Уже в ноябре 1405 года у монсеньора де Понтье была личная "капелла", оснащенная соответствующими литургическими облачениями, хранившимися в специальном сундуке. В 1407–1408 годах у Карла был свой капеллан Жана де Мант и служка капеллы. В 1411 году в распоряжении графа Понтье была "гнедая лошадь", которую ему купили по высокой цене (74 парижских ливра) у торговца лошадьми Пьера Бертело. Короче говоря, Карл очень рано стал значимой персоной, "сыном короля Франции", хотя у него еще не было собственного двора.
Образование
Средневековая цивилизация была озабочена вопросами образования, по крайней мере, в той же степени, что и другие цивилизации. Это особенно заметно в случае королей или будущих королей, или даже принцев, поскольку от выполнения ими их особенных обязанностей зависело существование и благополучие их подданных. Другими словами, еще до Жака Боссюэ или Франсуа Фенелона к образованию Дофинов Франции относились серьезно. Эта забота в полной мере проявилась и в начале XV века, в связи с возвеличиванием королевской особы, считавшейся, как никогда ранее, краеугольным камнем социальной и политической конструкции. В частности, цель заключалась в том, чтобы каждый принц королевского дома Франции стал хорошим христианином с точки зрения морали и веры, доблестным рыцарем, успешным полководцем, начитанным человеком (считалось, что высшую мудрость можно найти только в книгах), знающим обычаи двора, при котором ему суждено было жить до конца жизни, и как можно раньше постигшим теоретические и практические навыки хорошего управления. Все эти цели нашли свое отражение во множестве произведений известных как Зерцала принцев (Miroirs des princes).
Будущий Карл VII, несомненно, получил пользу от такой всесторонней подготовки, хотя источники не сообщают, как его учили. В хронике, бездоказательно приписываемой некоему Жану Рауле, некоторое время находившемуся на службе у принца, и охватывающей период с 1403 по 1429 год, утверждается, что Карл "был вскормлен и наставлен в науке и морали несколькими благородными и мудрыми сеньорами" [22]. Там же приводятся следующие имена: Гуго де Ноэ, бывший, как мы знаем, первым оруженосцем и конюшим Карла, когда тот был еще только графом Понтье; Пьер де Бово, из Анжу; Ардуэн де Майе, из Турне и вышеупомянутая Жанна дю Мениль. Тот же источник добавляет: "И другие вельможи королевства". Здесь акцент делается на дворянском и военном аспектах его подготовки. Мы также знаем, что в 1411–1412 годах, как только он вышел из-под опеки матери, которая, согласно обычаю, должна была присматривать за ним первые шесть или семь лет, у принца появился учитель в лице магистра искусств Жана де Бони, клирика из епархии Амьен. Именно для своего ученика он позаимствовал у хранителя королевской "библиотеки" в Лувре, Антуана дез Эссара, Библию на латыни и копию широко используемого сборника, который около 1200 года составил, также на латыни, лексикограф Угуций Пизанский.
