Елена Лелина - Павел I без ретуши
Людей вспыльчивых, не умеющих сдерживать себя при посторонних, принимают за дурных мужей, между тем как весьма часто именно такие люди наиболее любимы женами, которые лучше кого-либо знают их характер.
Из «Путешествия в Петербург» Жана Франсуа Жоржеля:
Императрица, известная своими добродетелями и красотой, обожаемая своими детьми и всеми, кто имел счастье к ней приблизиться, лишена всяких удовольствий и не имеет никакого влияния. Император относится к ней с наружным уважением, подобающим ее званию; но жизнь ее протекает среди всяких стеснений, и она лишена всего, что должно быть уделом супруги могущественного монарха.
Из «Юношеских воспоминаний» Евгения Вюртембергского:
Императрица приняла меня радушно. Эта 40-летняя женщина имела величественную осанку, и на первый взгляд, в особенности издали, в ней было больше торжественной важности, чем приветливости. Глаза ее сверкали, и выражение лица менялось; но при ближайшем знакомстве оказывалось, что самыми кроткими чувствами одушевлялись прекрасные, правильные и как зеркало светлые черты ее лица. Она была высокого роста, крепкого, но в то же время изящного сложения; всегда безукоризненный наряд, в соединении с прекрасным станом, придавал ей вид моложавости. […]
…она была исполнена самой горячей материнской любви ко мне. С одинаковой силой она была привязана к ребенку, юноше, взрослому мужу, и беззаветная эта привязанность, заставлявшая ее гласно называть себя моей второй матерью, так же ясно высказалась в нежности, с какой она теперь прижимала меня к сердцу, как и в последних строках, которые она посвящала мне, уже лежа на смертном одре!
Из «Записок» Дарьи Христофоровны Ливен:
Императрица-мать пользовалась большим почтением и любовью своих детей. Никогда никакая женщина лучше не постигала и безукоризненнее не выполняла всех своих обязанностей. Ничто не может сравниться с ее жалостью, разумным милосердием и постоянством в привязанностях. Она любила свой сан и умела поддерживать свое достоинство. Она обладала сильным умом и возвышенным сердцем. Она была горда, но приветлива. Она была еще очень красива и, высокая ростом, производила внушительное впечатление.
Из «Записок» Николая Александровича Саблукова:
Павловск, принадлежавший лично Марии Федоровне, был устроен чрезвычайно изящно. И всякий клочок земли здесь носил отпечаток ее вкуса, наклонностей, воспоминаний о заграничных путешествиях и т. п. Здесь был павильон роз, напоминавший трианонский; шале, подобные тем, которые она видела в Швейцарии; мельница и несколько ферм наподобие тирольских; были сады, напоминавшие сады и террасы Италии. Театр и длинные аллеи были заимствованы из Фонтенебло, и там, и сям виднелись искусственные развалины. Каждый вечер устраивались сельские праздники, поездки, спектакли, импровизации, разные сюрпризы, балы и концерты, во время которых императрица, ее прелестные дочери и невестки своею приветливостью придавали этим развлечениям восхитительный характер. Сам Павел предавался им с увлечением…
Наследник Александр Павлович
Из дневника Александра Яковлевича Протасова, воспитателя великого князя Александра Павловича:
…замечается в Александре Павловиче много остроумия и способностей, но совершенная лень и нерадение узнавать о вещах, и не только чтоб желать ведать о внутреннем положении дел, как бы требовали некоторые насилия в познании, но даже удаление читать публичные ведомости и знать о происходившем в Европе.
Из «Путешествия в Петербург» Жана Франсуа Жоржеля:
Великий князь [Александр Павлович]… походит на свою мать ростом, красотою, кротостью и доступностью; поэтому его обожают в С.-Петербурге; он благоразумно решил избегать общества. Он живет в уединении со своей супругой, которую нежно любит; великая княгиня не может не внушать прочной привязанности благодаря своей грации, основательности своего ума и своим душевным качествам. Екатерина II хотела сделать Александра своим преемником; если бы она прожила еще один или два месяца, то Павел I никогда не взошел бы на русский престол. Это решение императрицы было известно всем и долгое время заставляло императора сторониться своего сына, но послушание великого князя, его почтительность и предупредительность ослабили это чувство неприязни. Александр окружен лишь людьми, которые покорно исполняют волю его отца. Чтобы не вызвать неудовольствия отца, он не устраивает никаких приемов, не говорит ни с одним иностранным послом, ни с одним высокопоставленным лицом иначе как в присутствии императора. Он не имеет никаких сношений с министрами.
Из «Записок» Августа Коцебу:
Великий князь Александр Павлович, юноша благороднейший и достойнейший любви, не избегал подозрений, которые глубоко оскорбляли его прямодушие.
Ничтожное происшествие навлекло на него взрыв отцовского гнева. Несколько гвардейских офицеров не оказали должного внимания при салютовании и были за то отправлены в крепость на несколько дней или часов. Вскоре выпущенные на свободу, они громко насмехались над этим наказанием. Это дошло до государя. Нельзя было… нанести ему более чувствительного оскорбления, как дав ему повод полагать, что издеваешься над его достоинством; вследствие сего он приказал этих офицеров снова посадить в крепость и угрожал им наказанием кнутом. Оба великие князья желали спасти невинных и низошли до того, что просили заступничества графа Кутайсова, любимца государя… Кутайсов действительно говорил императору в пользу этих офицеров, но, вероятно, не довольно горячо или не в надлежащую минуту, потому что потом советовал великим князьям более в это дело не вмешиваться… Благородный Александр… не удовольствовался этим жестокосердным ответом и решился лично обратиться к своему отцу с серьезными, но почтительными представлениями. Государь, кипя гневом, закричал: «Я знаю, ты давно уже ведешь заговор против меня!» — и поднял на него палку. Великий князь отступил назад, а супруга его бросилась, чтобы его заслонить, и громко сказала: «Пусть он сперва ударит меня». Павел смутился, повернулся и ушел.
Из «Записок» Николая Александровича Саблукова:
Александр был назначен шефом Семеновского, а Константин Измайловского полка. Александр, кроме того, был назначен военным губернатором Петербурга. Ему были подчинены военный комендант города, комендант крепости и петербургский обер-полицмейстер. Каждое утро в семь часов и каждый вечер в восемь великий князь подавал императору рапорт. При этом необходимо было отдавать отчет о мельчайших подробностях, относящихся до гарнизона, до всех караулов города, до конных патрулей, разъезжавших в нем и в его окрестностях, и за малейшую ошибку давался строгий выговор. Великий князь Александр был еще молод, и характер его был робок: кроме того, он был близорук и немного глух; из сказанного можно заключить, что эта должность не была синекурой и стоила Александру многих бессонных ночей. Оба великих князя смертельно боялись своего отца, и когда он смотрел сколько-нибудь сердито, они бледнели и дрожали как осиновый лист. При этом они всегда искали покровительства у других, вместо того чтобы иметь возможность самим его оказывать, как это можно было ожидать, судя по высокому их положению. Вот почему они внушали мало уважения и были непопулярны.
