Марлена Зимна - Высоцкий, которого мы потеряли…
— Да, наверно, это была блестящая импровизация Крыси. Но вряд ли ей удалось перевоспитать того самого идиота… Возвращаясь к нашей теме, я хочу Вам сказать, что если бы Володя имел, как Вы выразились, привилегию быть поэтом и артистом для узкого круга ценителей искусства, вряд ли он был бы более счастливым. Ведь и в данном случае глубокое понимание его личности, его внутреннего мира, его произведений, могло бы быть всего лишь иллюзией. Не забывайте о том, что гении всегда опережают эпоху. А что это значит? Что их не понимают окружающие. Даже самые близкие люди. Не только обыватели, которые возмущаются, что же ему не снится, или, скажем, не пишется, отчего же он мается, если у него всё есть. И слава. И деньте. И дорогие машины. И красивая жена. И любовницы. И слушают его на концертах, затаив дыхание. И в театр ради него ломятся. Ну, всё-всё у него есть. А он вечно недоволен. Бог с ними, с обывателями. Но и близкие часто спрашивают: "Чего ты хочешь, почему ты убегаешь из дома, вечно гонишься непонятно за чем? Все вокруг пытаются создать тебе уют, ходят вокруг тебя на цыпочках. Всем ради тебя жертвуют, чтобы постоянно быть рядом с тобой, мчаться к тебе по первому зову… А ты этого не замечаешь. До чего же ты неблагодарен. Чего тебе ещё нужно? Почему ты не видишь всех этих усилий вокруг?" То есть и близкие не понимают, что он живёт в совершенно ином мире, на ином уровне. И он вынужден за это расплачиваться. И как бы все вокруг ни старались, он в любом случае будет одиноким. Не потому, что вокруг него поголовные ничтожества. А потому, что искусство это всегда одиночество и страдание. И если бы Володя писал для элиты, это вовсе не значит, что был бы более счастливым, и что эта элита понимала бы его по-настоящему. А обывателей, грубиянов, всяких там типов, которые хотели бы похлопать его по плечу, прикинуться его корешами и назвать его Володей, он умел поставить на место. Уж можете мне поверить, что Володя уме л за себя постоять. Может быть, как никто другой.
— Но в любом случае он был заложником собственной славы, даже его произведения, в силу своей популярности, начинали жить собственной жизнью после первого же исполнения. Ведь каждый понимал и понимает их по-своему. И далеко не всегда видит в них тот смысл, который вкладывал в них автор. Более того: в России, такая популярность чревата ещё и тем, что в стране, в которой все считают себя знатоками литературы (а Россия представляется мне именно такой страной) профаны любят еще "учить" поэта, как следует писать стихи.
— Ну, этому везде могут учить. Чем глупее человек, тем охотнее он даёт советы другим. Как у Чехова: "Умный любит учиться, а дурак — учить".
— Это верно. И всё же у нас писателям гораздо легче. Мы не претендуем на роль литературоведов. В массовом количестве на неё не претендуем. Мы все "разбираемся" только в политике, в медицине…
— И в футболе.
— Ну, да, может быть, ещё и в футболе. Во всяком случае всем представителям мужского пола кажется, что в нём разбираются. Иными словами, мы смело даем советы только политикам и врачам.
— И тренерам сборной по футболу.
— И тренерам сборной по футболу. Но нам бы и в голову не пришло давать советы оперной певице. Театральному режиссёру. Поэту. То есть, смотрите, как это парадоксально. В России, где любовь к литературе и тяга к искусству кажется более сильной и массовой, как раз проявляется неуважение к искусству. Мы же, в силу того, что в большинстве своём знатоками в этой области себя не считаем, относимся к нему с соответствующим пиететом. Мы боимся учить писателей, а уж тем более поэтов, как следует писать, чтобы самим при этом не опозориться. В России же даже почитатели таланта Владимира Высоцкого, даже люди, понимающие его величие, иногда пытались его учить, как следует сочинять стихи. И до сих пор, на эту тему делают замечания. Вы знаете, что на различных форумах в интернете российские поклонники Владимира Высоцкого то и дело пишут о допущенных им в поэтических текстах "ошибках"? При этом они проявляют полное незнание азов литературоведения. С ними даже невозможно спорить, потому что трудно опускаться на столь низкий уровень.
— А Вы и не спорьте. Ведь гении всегда притягивают таких людей. Они сами ничем не отличились, так хоть гения пытаются в чём-нибудь уличить, как-нибудь принизить. Не берите в голову.
— Да, но Вы знаете, порой это и грустно, и весело одновременно. Правда, как говорят в России, всё это было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Есть такое знаменитое произведение Владимира Высоцкого "Спасите наши души"…
— Да, это гениальное произведение. Я слышал его из уст самого Володи. То есть присутствовал при исполнении. Оно производило невероятный эффект.
— Безусловно. В нём есть такие слова: "А если накроют, / Локаторы взвоют / О нашей беде".
— И что же?
— То, что когда я двадцатый или тридцатый раз читаю чье-нибудь замечание, дескать, локаторы не воют, воют сирены, мне самой хочется взвыть погромче этих самых сирен. Каким образом человек, который никогда в жизни не слышал о метонимии (которая, к тому же, бывает индивидуально-авторской), может рассуждать на эту тему?
— А Вы не огорчайтесь. Пусть он сам себя и позорит, если ему это нравится.
— Я просто диву даюсь, почему тот же человек, который не понимает, как локаторы могут выть, не удивляется, что говорит, дескать, съел две тарелки, или целую банку. Что любит Чайковского, хотя Петра Ильича, конечно, в глаза не видел, так как не застал его на этой земле, и любить может, конечно, исключительно его музыку, но уж никак не самого Чайковского.
— Ну он просто не знает, как называются те тропы, которые он употребляет. Он же не филолог. Вы к нему слишком требовательны.
— Но раз он не знает, отчего же он высказывается на тему, в которой совершенно ничего не понимает? По принципу: не знаешь сам, поделись с другими? Но ведь гораздо лучше было бы в таком случае молчать. Как советовал наш Юлиан Тувим: "Молчи, тебя примут за умника". Или как любил повторять папа моей подруга: "Знаешь, кто бывает хуже дурака? Дурак с инициативой".
— А Вы знаете, Пани Марлена, вообтце-то это невероятно здорово, что Вы мне рассказали!
— Здорово? Наоборот, это очень грустно.
— Нет. То, что придумает какой-нибудь дурачок, ни один писатель придумать не сможет. А с метонимией прямо как с прозой у Мольера получилось. Господин Журден ведь тоже удивился: "Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой. Большое вам спасибо, что сказали".
Так что ничего удивительного в таких реакциях на поэзию Володи нет. Наоборот. Это очень весело. Вы меня позабавили.
— Но почему эти люди используют своё незнание в качестве оружия именно против Владимира Высоцкого? Почему другим поэтам достается меньше?
