Андрей Богданов - Суворов
Турецкие войска, численностью до 600 тысяч, развертывались к началу кампании 1769 г. на широком фронте. 50 тысяч было сосредоточено на Кавказе, 80 тысяч в Крыму, 400 тысяч в районе крепости Хотин (на современной Западной Украине). Россия, со всеми гарнизонами, имела 400 тысяч солдат, из которых могла использовать меньше половины. Полки спешно маршировали в Киев, в 1-ю армию князя Голицына (65 тысяч), для удара на Хотин; на р. Самару, во 2-ю армию Румянцева (до 43 тысяч), для прикрытия со стороны Крыма и устья Днепра; во вспомогательное войско генерала Олица (до 13 тысяч). Три отдельных корпуса посылались в Крым, на Северный Кавказ и в Грузию.
Информация о том, что турки собираются нанести удар на Варшаву, заставила Екатерину II направить дополнительные силы в Польшу. Под эту раздачу и угодил Суворов, мечтавший применить силы на настоящей войне и упорно просившийся если не в 1-ю, то хотя бы во 2-ю армию против турок.
СЛАВНЫЙ МАРШ
Менее 10 тысяч человек — 4 пехотных и 2 кавалерийских полка — собирались под командой генерал-поручика Нумерса в районе Смоленска, чтобы весной 1769 г. двинуться в Речь Посполитую. Суворов, получив в ноябре 1768 г. приказ двинуть Суздальский полк в Смоленск, выступил 15 ноября. Пройти предстояло 927 километров. 15 декабря Александр Васильевич с гордостью написал своему другу Набокову из Смоленска: «Я с полком здесь, пришел сюда ровно в месяц. 896 верст» (П 3). Суворов до конца жизни гордился этим славным маршем и нередко приводил его в пример. Почему?
«Историки, — констатировал историк Анатоль Франс, — ленивы и нелюбопытны». Они ограничиваются рассуждениями об огромном переходе, совершенном с темпом более 30 км в день (если полк шел без остановок), прибавляя к ним сведения о распутице и поразительно малых потерях в людях.
«Дорога большей частью была худа, — писал Суворов, — так же, как и переправы через реки дурны и опасны. Убытка в людях мне стоит: трое оставленных на пути по госпиталям, один умер, один бежал. Ныне всего по полку больных и слабых одиннадцать человек. Впрочем, в полку люди и лошади здоровы и крепки настолько, что полк готов сей же час выступить в дальнейший и поспешнейший поход».
Предложите совершить пеший переход в 900 км по проселочным дорогам России элитным войскам — и вам наверняка ответят, что таких чудо-богатырей, как суворовские солдаты, уже не родит родная земля! Исторические реконструкторы, повторяющие походы предков, знают, что в «родной» липкой грязи кожаная обувь разваливается за неделю.
Непонятно, как Суворов сумел провести полк почти без потерь. И зачем он так гнал: в Смоленске суздальцы отстаивались целых 8 месяцев! Если не приводить цитату целиком (выделено мной): «896 верст, на колесах, дорога большей частью…» Т.е. полковник просто посадил солдат на подводы, и не без трудностей, связанных с распутицей и починкой переправ, привез к месту назначения. На подводах, даже вытаскивая их из грязи, можно делать и по 40 км в день, так что почти 7 дней из 30 суздальцы могли отдыхать на временных квартирах в населенных пунктах. Иными словами, это был невероятный по скорости и протяженности марш, совершенный, благодаря благоразумию командира, без переутомления войск!
Правда намного более лестна для командира полка, чем выдумка о сверхдальнем скоростном марше, для которого не было необходимости. Какое счастье, что Суворов сам все объяснил! Хотя писал он Набокову не для этого: он просил приятеля помочь с назначением на настоящую войну, хотя бы и без полка. «Пожалуй, — просил Александр Васильевич, — сделай мне эту милость, поскольку в твоей власти, и если не с полком, то вырви отсюда меня одного туда, где будет построже и поотличнее война!» (П 4). Но ни Набоков, служивший при Коллегии иностранных дел, ни отец — генерал-аншеф и сенатор, командир гвардейского полка, не могли помочь Суворову попасть в 1-ю или 2-ю армии, куда устремились, уповая на легкие победы над турками, массы офицеров, имеющих личные связи при дворе.
Вскоре всем, кто не имел представления о силах Османской империи, пришлось разочароваться. В марте 1769 г. Суворов радовался известию, что его старый начальник генерал Берг взял Азов; позже он провел экспедицию в Крым. Но 1-я армия князя Голицына дважды ходила к Хотину и отступала, неся потери от плохого питания, дурной воды и болезней. «Жалеть только остается, — сетовал в этой связи командующий 2-й армией П.А. Румянцев, — что время и труды всей нынешней кампании тратятся тщетно по устремлению на один объект, т.е. Хотин, всех сил, которые другим образом употребив, можно бы произвести было лучшие успехи»{24}.
Турецкая армия тоже совершала множество бессмысленных маневров и перенапрягла силы больше российской. В ней начался бунт, и турки сами оставили Хотин. В сентябре, совершив поход в третий раз, генерал-аншеф Голицын его занял, чтобы тут же вновь отступить! Екатерина II отозвала героя Кунерсдорфа в Петербург, пожаловала чином фельдмаршала и наградила, но в армию не вернула. На его место она назначила сторонника решительных действий Румянцева, поручив 2-ю армию графу Панину. Петр Александрович Румянцев организовал преследование отходящего на зимние квартиры противника. Русские заняли Бухарест, выдвинув передовые отряды до Дуная. Однако кампания была уже завершена, и полководцы могли строить планы лишь на следующий, 1770 год.
Все это время строил планы и Суворов, мечтавший попасть на настоящую войну. 9 января 1769 г. он писал Набокову (П 4), что на свои письма графу Чернышеву (вице-президенту Военной коллегии) и князю Волконскому (назначенному полномочным министром в Польшу вместо Репнина) получил ответы «высокопарные». Хотя «превознесен я до небес, и только за скорый поход», писал Александр Васильевич, просьбы о командировании на турецкий фронт не удовлетворялись. Упорствуя, полковник просил Набокова передать Чернышеву и Волконскому новые письма (отсюда мы узнаем, какую роль играл невеликий посольский чиновник Набоков, способный передавать высоким адресатам письма, минуя военные инстанции).
Суворов в своих мечтах уже воевал с турками:
Султана коли б я с его престола сбил
И девушек его всех вкупе попленил,
Прислал бы дюжину тебе на утешенье
Или с Ефремовым[34] я в Меккую слетал
И Магометов гроб там быстренно достал:
Довольно было б мне такое награжденье!
Для совершения подвигов надо было попасть на турецкую войну. «Сработай, сколько можешь, — просил Суворов друга, — чтоб меня отсюда поскорее и туда — чтоб уж хотя перепрыгнуть с одного света на другой (т.е. погибнуть. — Авт.), да уж не по пустому».
