Владислав Кардашов - Ворошилов
Таким был первый боевой день Клима Ворошилова.
В последующие дни германские войска развернули наступление в сторону Харькова. Силы были слишком неравны, потому приходилось отступать. Но красные части отступали огрызаясь. Ежедневно следовали стычки с немцами, артиллерийские дуэли бронепоездов. Отряд Ворошилова нес потери.
Воина на Украине в тот период была особой. Сплошного фронта не существовало. Германские войска, располагая 10—15-кратным перевесом, вели методическое наступление вдоль железных и грунтовых дорог, к транспортным узлам. Одновременно кавалерийские части врага обходили эти узлы. Столкновения происходили почти исключительно на станциях железных дорог, забитых бесчисленными составами.
В конце первой недели апреля германские войска стали окружать Харьков. В городе шла эвакуация. Артем, В. И. Межлаук[15], Н. А. Руднев[16] отправляли ценности, имущество, людей. Чтобы хоть как-то задержать противника, были выделены специальные отряды, защищавшие подступы к городу. Оборонять его предместье, район станции Основа, было доверено отряду Ворошилова.
Тем временем к 1-му Луганскому отряду присоединился и второй, под командованием Латышева, сформированный также из рабочих Луганска. Вместе с Харьковским коммунистическим отрядом и бронепоездом «Черепаха» (настоящим, не самодельным), они и составили силы, оборонявшие станцию. Общее руководство взял на себя Ворошилов.
Весь день 8 апреля гремела канонада: это с севера наступали германские войска. К концу дня стало ясно — Харьков не удержать, и около часа ночи, когда противник был уже на Холодной горе, последние эшелоны покинули город. Перед отъездом спохватились: нигде нет Коли Руднева (так звали Руднева все, ибо было ему всего 24 года). Нашли его беспробудно спящим на диване начальника станции. Смертельно усталый Руднев не проснулся, даже когда его на руках перенесли в вагон.
На станции Основа ночь с 8 на 9 апреля прошла тревожно. Получено известие, что немцы уже перерезали путь отступления, захватив станцию Змиев, что железнодорожное полотно взорвано. Долго совещались, как быть, решили с боем прорываться через Змиев.
Едва начало сереть небо, как разведчики на велосипедах во главе с И. Локотошем ушли вперед. Следом ползла «Черепаха», сопровождаемая командой для восстановления пути, сбоку, низиной, двигалась пехота, прикрывая эшелоны. Оба луганских отряда — в арьергарде. Они расположились цепью вправо и влево от Основы. Здесь было наиболее опасно, и Ворошилов, конечно, был тут, с товарищами.
Рассвело. Со стороны Змиева раздались артиллерийские выстрелы — это «Черепаха» выбивала немцев со станции. Тронулись вслед за бронепоездом и эшелоны. Но от Харькова по правому флангу луганцев нанесли удар немцы.
Под артиллерийским и пулеметным огнем, отстреливаясь, отходит цепь. В цепи Ворошилов, он как будто всю жизнь провел под огнем артиллерии.
— Спокойно, товарищи! Спокойно! — Хрипловатый его голос прорывается сквозь хаос боя, хладнокровие комиссара успокаивает людей.
Много лет спустя Семен Михайлович Буденный, боевой товарищ Ворошилова и сам храбрец не из последних, напишет: «Интересные бывают люди! Климент Ефремович — по натуре горячий, в бою же менялся и становился необычно хладнокровным. В самый разгар рубки он мог говорить самые обыкновенные вещи, высказывать свое впечатление о бое… По виду его казалось, что участвует он не в атаке, где могут убить, а словно бы в спортивном состязании».
Залп, перебежка… Залп, перебежка…
Но немцы все ближе, и все явственнее их намерение отрезать арьергард от ушедших вперед, к Змиеву, эшелонов. И вот:
— Товарищи! — кричит Ворошилов. — По вагонам! Быстрее! Скорее по вагонам!
А сам с наиболее стойкими продолжает дело: залп, другой, перебежка…
Вышло так: основная часть луганцев успела сесть в эшелоны и вслед за «Черепахой» прорваться под огнем противника мимо Змиева. Но человек двести во главе с Ворошиловым были отрезаны.
Спасение одно — прочь от железной дороги, по которой движутся главные силы врага. И вот отряд Ворошилова, отстреливаясь, отходит, используя каждую складку на местности, каждый перелесок. Луганцам удается оторваться от противника. Привал.
Ситуация, хорошо известная в современной войне, — окружение. Враг, как кажется, везде. И более опытные люди, случалось, теряли голову, попав в такую передрягу. Растерян и кое-кто в отряде.
Спокоен и уверен вожак, комиссар Ворошилов.
— Никакой паники. Мы на своей земле, нам здесь каждый куст родной, а они — чужие…
Он смотрит карту.
— Пойдем на восток, на Чугуев, оттуда к Купянску. Тут не так далеко. Вряд ли немцы уже туда добрались. А оттуда поездом в Лисичанск — и мы дома.
Он окидывает взглядом бойцов, видит надежду на лицах, усмехается:
— Идти, конечно, придется ночью, по-волчьи, без дорог.
После нескольких изнурительных ночных маршей Ворошилов почти без потерь довел свой отряд до Купянска и затем, уже в Изюме, присоединился к отступавшим от Змиева основным силам красных.
К тому времени их положение стало еще запутаннее. Надежды руководителей Донецко-Криворожской республики[17] на то, что немцы не сочтут территорию республики входящей в состав Украины, явно не сбывались. Германские войска продолжали движение на восток, и где они остановятся — было неизвестно. Надо обороняться.
Для этого в первую очередь следовало сконцентрировать свои силы. Драться с грозным врагом по-прежнему, отдельными отрядами и отрядиками, бессмысленно, это пустая трата сил.
Идут переговоры о том, кого назначить командующим вновь формируемой 5-й армией. 15 апреля в ответ на запрос Антонов-Овсеенко получает телеграмму: «Сообщаю народным комиссарам Донецкой республики о разговоре с вами и о предложении принять на себя командование 5-й армией. Я согласен и прошу о телеграфном предписании тов. Сиверсу сдать мне армию со всеми поездами снабжения, вооружения, обмундирования, штаба и денежных сумм. Сегодня выезжаю в направлении Купянска. Ворошилов».
Ответственность, которую Ворошилов взял на себя, огромна. Предстояло защищать самое сердце Донбасса, а сил для этого было слишком мало. 5-й армии практически не существовало, ее следовало сформировать, а поступавшие в распоряжение командарма разновременно, поэшелонно отдельные отряды и отрядики находились в таком состоянии, что для их приведения в порядок потребовалось бы немало времени. Его у Ворошилова не было — немцы наступали, и Антонов-Овсеенко уже 17 апреля телеграфировал командарму-5: «Ваш участок имеет исключительно важное значение. У Сватово вы прикрываете Юго-восточную ж. д. Луганск — Миллерово…»
