Галина Гудкова - Будут жить !
К сожалению, Таня оказалась права. В назначенное время никто из фельдшеров и санинструкторов дивизионов и батарей на совещание не прибыл.
Направилась к майору Хроменкову: самого командира полка беспокоить не решилась. Кроме того, Иван Устинович пользовался репутацией очень справедливого человека, с глубоким уважением относящегося к женщинам, служащим в армии.
Хременков, попыхивая трубочкой, осведомился, что случилось. Я доложила о сорванном совещании медицинского персонала. Прибавила, что, по слухам, командиры дивизионов и батарей вообще не желают считаться с указаниями старшего врача полка по медицинским вопросам.
- При подобном отношении мне трудно будет выполнять свои служебные обязанности, - волнуясь, сказала я.
Иван Устинович слушал, ничем не выдавая мыслей и чувств. Потом спокойно, ровным голосом приказал дежурному офицеру:
- Командиров дивизионов и батарей ко мне. Я встала, полагая, что лучше уйти. Хроменков указал трубочкой на стул:
- Останьтесь. Ваше присутствие необходимо.
Не подчиниться я не могла и села, хотя все во мне противилось такому повороту событий: хочет того заместитель командира полка или не хочет, но я предстану перед незнакомыми людьми в роли жалобщицы. Чего доброго кляузницей сочтут!
Стали собираться приглашенные офицеры. Пришел мой давний знакомый, широкоплечий, круглолицый командир 1-го дивизиона гвардии капитан Николай Иванович Савченко. Пришел невысокий и оттого державшийся очень прямо, рыжеватый, с оспинами на насмешливом лице командир 2-го дивизиона гвардии капитан Александр Сергеевич Михайловский. Смуглый, черноволосый, мрачноватый командир 3-го дивизиона гвардии старший лейтенант Леонид Иванович Почекутов. С ними командиры батарей: гвардии старшие лейтенанты Горбатовский, Киселев, Тронь, Иванов, Андреев, Пешков, Сабодаж, Лысоконь, Ярошенко. Все молодые, энергичные, уверенные в себе. У всех на гимнастерках позвякивают ордена и медали. Докладывая о прибытии, каждый косился на меня, переглядывался с товарищами: это, мол, что за явление?..
Сижу, внутренне напряженная, щеки, похоже, сделались пунцовыми. Но ничего поделать с волнением не могу. И слышу по-прежнему спокойный голос Ивана Устиновича:
- Товарищи офицеры, я пригласил вас, чтобы представить нового старшего врача нашего полка. Тем, кто не знает, сообщаю: Галина Даниловна прошла с дивизией весь ее путь, участвовала во всех боях, награждена орденом Красной Звезды. К нам прибыла с должности врача Отдельного учебного стрелкового батальона.
Я вынуждена поднять глаза, оглядеть собравшихся. И вижу добродушные, приветливые лица, ободряющие взгляды. Будут ли они такими же через минуту-другую?
Хроменков продолжает:
- Командование предъявляет к старшему врачу высокие требования. Поэтому хочу предупредить, товарищи офицеры: за невыполнение указаний старшего врача по медицинским вопросам буду взыскивать так же строго, как за невыполнение моих собственных. Мысль ясна?
- Ясна! - нестройно, но весело отвечают офицеры.
- Вот и прекрасно, - подводит черту Хроменков. - Теперь вы знакомы, желаю быстрее найти общий язык. Все свободны.
Я задержалась в комнате, чтобы поблагодарить Ивана Устиновича. Он пожал плечами:
- А вы как поступили бы?
Командиры дивизионов, стоя на крыльце, закуривали.
- За вчерашнее не обижайтесь, доктор, - обезоруживая белозубой улыбкой, извинился за всех Савченко. - Мы ж не знали о переменах, а Лев Николаевич - надо и не надо - людей дергал. На будущее ручаемся: недоразумений не возникнет.
- Буду рада. И сразу же попрошу завтра утром, к девяти, прислать на полковой медпункт военфельдшеров.
- Пришлем, пришлем!..
На следующий день первой явилась военфельдшер дивизиона Савченко гвардии лейтенант медицинской службы Маргарита Михайловна Максимюкова, крепкая, среднего роста двадцатилетняя девушка. Округлое русское лицо, внимательные серые глаза, спокойные, плавные движения.
Вместе прибыли военфельдшер 2-го дивизиона гвардии лейтенант медицинской службы Е. И. Мелентьев, русый, румяный, широкоплечий, с туго перехваченной командирским ремнем тонкой талией, и военфельдшер 3-го дивизиона гвардии лейтенант медицинской службы И. А. Сайфулин, смуглый, черноволосый татарин с подвижным скуластым лицом и быстрыми карими глазами. Военфельдшеры дивизионов хорошо знали друг друга, между ними установились и, видимо, давно! - товарищеские отношения.
К Максимюковой мужчины относились особенно тепло, иначе, как Риточкой, не называли, и чувствовалась в том, как произносят они это ласковое уменьшительное имя, глубокая нежность к человеку, прошедшему сталинградское пекло.
Из беседы с военфельдшером я узнала, что санинструкторов в полку мало. Помню, назвали имена санинструктора 1-й батареи гвардии рядового П. И. Пинаева, восемнадцатилетнего солдата, про мужество которого дивизионная газета писала еще во время боев под Абганеровом и на Аксае, санинструктора 5-й батареи гвардии рядовой Н. А. Агеевой, сталинградской девушки, спасшей жизнь семнадцати артиллеристам, тоже сталинградки, вынесшей из-под огня офицера и пятнадцать бойцов.
Я приказала подобрать подходящих для роли санинструкторов бойцов, согласовать их кандидатуры с командирами батарей, дивизионов и немедленно приступить к подготовке санитаров. Решила, что этим займусь сама. Условились также, что прочитаю военфельдшерам несколько лекций по военной медицине.
Санитар медпункта Широких спросил:
- А можно на лекции нам с Реутовым?
Широких - человек расторопный, смекалистый, из тех солдат, что позаботятся о командире без подхалимства, необходимое достанут из-под земли, никогда не подведут, еще и выручат.
Я, конечно, разрешила ему и повозочному Реутову приходить на занятия. Однако степенный, рыжеусый, лысеющий Реутов постигать медицину не захотел:
- Куда мне на пятом десятке, товарищ военврач? С конями забот хватает! Ослобоните...
Глава семнадцатая.
Новые рубежи
Под Сталинградом дивизия находилась до середины марта. Пополнения не получали, не довооружались, прошел слух, будто нас отведут в глубокий тыл. Тем не менее боевая учеба продолжалась. Мы в артполку подобрали трех кандидатов в санинструкторы, а бойцов обучали оказанию первой помощи.
Капитан Юркин оказался прав: в артиллерийском полку служило немало женщин. О девушках-медичках - двадцатилетней Тане Коневой, ее ровеснице Рите Максимюковой, семнадцатилетней Нине Букиной и двадцатилетней Клаве Герасимовой - я упоминала.
Но, кроме медичек, в полку имелись радистки, в штабе работала машинистка, были и телефонистки. Например в 1-м дивизионе Саша Бриченко, во 2-м - Маша Абакумова и Тоня Брюханова, в 3-м - Таня Хмырева, в штабной батарее - Лена Самохина. За бои в Сталинграде все они были награждены медалями.
