Лидия Бердяева - Профессия: жена философа. Стихи. Письма к Е. К. Герцык
* «Новый порядок» (фр.).
119//120
Понедельник, 28 окт<ября>
Вернувшись из Парижа, захожу в кабинет Ни. «Кончил статью», — встречает он меня. Это статья в защиту о. Булгакова, против указа о его ереси.
Вторник, 29 октября
1-я лекция Ни в Рел<игиозно>-фил<ософской> академии на тему*[268]:
(12 лекций). Читал с большим воодушевлением. Чувствовалось, что говорит человек, для кот<орого> философия не предмет, а тема всей его жизни, его призвание...
Народу много и слушали с напряж<енным> вниманием, несмотря на сложность и трудность местами лекции. Я думала, слушая: «Что, если б эту лекцию в России, перед большой аудиторией! Какое богатство мыслей тратится здесь для немногих, а там такая жажда, и удовлетворяют ее мертвечиной марксистской схоластики». Но, видно, Россия еще не доросла и не заслужила ничего лучшего.
Среда, 30 октября
У нас о. Стефан, милый, тихий. Беседовал с мамой (она его духовная дочь). Пришли Фед. Ив. Либ с женой. Ф<едор> И<ванович> сообщил, что получил от Барта (знаменитого теолога) из Базеля[269] письмо. Ему, т. е. Ф<едору> Ивановичу, не дадут кафедры, на кот<орую> он рассчитывал, и он останется здесь. Мы обрадовались, т. к. очень любим Ф<едора> И<вановича> и рады, что он живет здесь вблизи нас (в Кламаре). «Видно, это судьба ваша, Ф<едор> И<ванович>, разделять жизнь с русскими». У него богатейшая в мире библиотека старых рус<ских> книг, богословских, исторических.
Ни был на заседании в YMC'e и, вернувшись, с волнением рассказывал о продолжении истории с указом мит<рополита> Сергия (из Москвы) о ереси о. Булгакова. Говорят, что о. Б<улгаков> хочет уйти в отставку из Богослов<ского> института, где он читает богословие.
Пятница, 1 ноября
Сегодня Ни прочитал мне и сестре свою статью в защиту о. Булгакова «Дух великого инквизитора». Это смелый и открытый вызов всей официальной церкви, церкви, превратив-
* В оригинале — пропуск.
120//121
шейся в государство и перенявшей от него все методы управления душами: сыск, доносы, угрозы и отлучения.
Написав эту статью, Ни заметно успокоился после дней волнения. Исполнил свой долг. Сказал то, что велела совесть, что думают многие, но молчат из рабьего страха перед властями. Против него будет, конечно, воздвигнуто гонение со всех сторон и даже отлучение от церкви, той, официальной. Но от Истинной Церкви Христовой, Глава Которой Сам Христос, а основа — Любовь и Свобода, отлучить человека не может никто, кроме самого человека, если он предаст эту Любовь и Свободу во Христе.
Вечером я в кухне мою посуду. Входит Ни: «Я с гордостью только что думал о том, что могу о себе сказать то же, что сказал о себе Пушкин:
Что в мой жестокий век
Восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Погода небывалая, летняя. У нас в саду цветут розы.
Воскресенье, 3 ноября
К 5 ч. у нас Л. И. Шестов, кот<орый> не уехал читать лекции в Палестину из-за войны и трудности путешествия. Позже пришли Ф. И. Либ и проф. Ганеман (изгнанный из Германии еврей). Еще позже Г. П. Федотов с женой. Они остались ужинать. Много разговоров на волнующую всех тему об указе мит<рополита> Сергия о ереси о. Булгакова. Общее возмущение.
По-моему, это событие — провиденциально. Оно должно многим открыть глаза на то, что творится в официальной Церкви.
Понедельник, 4 ноября
[Ни был у одной из своих переводчиц[270]. Она недавно ездила в Россию (француженка, знающая немного русский яз<ык>). Женщина умная и культурная... Вернулся от нее Ни очень взволнованный, спорил с ней. Она в восторге от того, что видела там: музеи, библиотеки, театр. Для нее — это главное. Просвещение дикого народа. «Я не националист, — гово-
121//122
рит Ни, — но когда говорил с ней, чувствовал себя националистом, чувствовал обиду за Россию».
Я: «Она за просвещение, но какое это просвещение? Чему учат этот народ? Ведь иное просвещение хуже тьмы».
Ни: «Ей, видимо, все равно, лишь бы просвещали».
Я: «Охота была тебе так волноваться из-за этой "просветительницы"».
Ни: «Сознаю, что не стоило, но не могу. Когда вопрос идет о важности, о правде, я весь до глубины мучусь. И никто не знает, чего стоят мне мои книги, статьи. Какие мучения связаны для меня с моим творчеством!»]
Я знаю, знаю, Ни, и как хочется мне, чем могу, облегчить твою жизнь, оградить тебя от всего тяжелого, от бремени забот, часто для тебя непосильных.
Все это время в доме у нас тихо. Мама лежит, хотя ей лучше, но слаба очень. Дни уходят в заботах по дому и уходе за ней.
Вторник, 5 ноября
2-я лекция Ни по философии (о познании)[271]. Тема очень трудная для более или менее популярного изложения (имея в виду состав слушателей). Но Ни обладает даром ясного изложения самых трудных тем. Слушателей не меньше, но состав их трудно определить: все возрасты и положения: шоферы, студенты, монахи, врачи, дамы...
Среда, 6 ноября
Продолжаются чудесные ясные дни. Утром у мамы о. Стефан со Св<ятыми> Дарами. Остается у нас завтракать. Очень огорчен историей с о. Булгаковым. [О. Стефан — ясный, тихий, добрый. Священник по призванию. Раньше был офицером в армии Корнилова и проделал весь героический Ледяной поход[272].] Ни полдня на заседании в YMC'e.
Пятница, 8 ноября
Ни купил 1 Nомёр «Vendredi»*, нового журнала фр<анцуз-ских> писателей, сочувствующих «front populaire». Программа, по словам передовой статьи: от Жида до Ж. Маритэна. Что
* Так у Л. Ю. Бердяевой.
122//123
выйдет из этой смеси — неизвестно. Хорошо, однако, то, что журнал этот принадлежит группе писателей, а не финансистам, как все газеты и журналы Франции, да и всего мира.
Был милый Либ. Очень занят выпуском своего журнала «Orient und Occident», кот<орый> временно не выходил, а теперь возобновляется[273].
Дни уже холодные, хотя ясные. Я занята была пересадкой наших цветов на зиму. Очень люблю эту работу с цветами... Вечерами читаем вслух «Рудина». Нинаходит, что это лучший роман Тургенева.
Суббота, 9 ноября
Была на исповеди у о. Ав<густина>. После исповеди он сказал мне, что окончил свою новую книгу «Мысль и свобода воли»[274]. Хотел бы приехать к нам прочесть введение в книгу. Но мне пришлось отложить это чтение ввиду болезни мамы.
