Сергей Кабанов - На дальних подступах
Маленький пирс. На пирсе командир дивизиона капитан С. Ф. Кудряшов, рядом с ним командир батареи капитан Колин. Идем к орудиям. Всюду лес. Батарея замечательно вписана в местность. И маскировка отличная. Конечно, здесь не Уддскатан, не камень. Здесь все сделать легче. Дворики устроены по-старому, хотя в целом батарея хорошая.
Но что поразило меня? Остров Хесте-Бюссе с востока и севера является границей нашей арендованной территории. Соседний островок Вальтерхольм находится в двух десятках метров от Хесте-Бюссе. На Вальтерхольме — финны. Неладно тут определена граница. Но ее уже не изменишь.
Мы зашли и на остров Лонгшер, на 174-ю батарею старшего лейтенанта Н. Д. Руденко. Политрук этой батареи Гальянов в ту же осень погиб от тяжелой раны, полученной в бою, в десанте.
Батарейцы не виноваты, что орудия просматриваются с моря. Всюду — камень. В отличие от позиции на Уддскатане, здесь растет несколько десятков корявых низкорослых сосенок. Но все равно без капитальных работ не замаскируешься.
Я не стал больше задерживаться в дивизионе. Ясно, что все осмотренные батареи построены по упрощенным проектам, не имеют приборов управления стрельбой, что ставит их в трудное положение в случае ведения огня по быстроходным целям. Прощаясь с командирами, я приказал немедленно начать перестройку орудийных двориков — поднять брустверы, поставить сзади защитные стенки, то есть превратить их в кольцевые.
Теперь — на позиции 9-й и 17-й железнодорожных батарей, главных в системе минно-артиллерийской позиции флота.
Мало времени. Май кончается, текущей работы уйма, впереди еще знакомство со всеми боевыми средствами базы, с командирами, с бойцами, а осмотрены лишь береговые батареи, и то не главные. Поэтому, вернувшись в порт Ханко, я прямо с катера пересел в автомашину и вместе с С. С. Кобецом поехал в железнодорожную артиллерию.
Обе батареи до прихода на Ханко дислоцировались на специальной базе Мукково вместе со всем вторым железнодорожным дивизионом тяжелой артиллерии западного укрепленного района; позиции для них были построены на полуостровах Лужской губы Курголово и Колгомпя. В тридцатые годы в береговой обороне развивалась железнодорожная артиллерия на транспортерах. Пионером этого дела стал Балтийский флот. Летом 1932 года первые две такие батареи, освоенные хорошо подготовленным личным составом, под общим командованием Ивана Викентьевича Малаховского были отправлены с Балтики на Тихоокеанский флот. В сороковом году прислали две батареи и на Ханко.
9-й батареей долго командовал капитан Лев Маркович Тудер, его помощником был капитан Николай Захарович Волновский. Оба — молодые и очень способные артиллеристы. Я видел их работу в базе Мукково. Теперь Волновский командовал батареей, а Л. М. Тудер временно занимал должность начальника артиллерии базы — должность С. С. Кобеца, исполнявшего обязанности коменданта сектора береговой обороны до первых дней войны, когда приехал на Ханко генерал-майор И. Н. Дмитриев. Командир 17-й железнодорожной батареи старший лейтенант П. М. Жилин, рослый и крепкий человек, был остер на язык и не умел хитрить, за что часто был в «немилости» у иных начальников. Я ценил в нем ум и высокую работоспособность. Его заместитель по политической части батальонный комиссар Чесноков был грамотным, умеющим себя поставить политработником; мы с ним вместе служили в Лебяжьем. Жилин уважал его, считался с его мнением. Удачное сочетание командира и политработника во главе батареи. И весь личный состав этих батарей был хорошо подобран.
Батарея Жилина находилась в лучшем положении: позиция для нее проще — три нитки железнодорожных путей, на первой и второй нитке — упоры, для установки двух транспортеров на каждой; кроме основной для этой батареи была построена еще вторая позиция с другим направлением стрельбы. Тудеру и Волновскому досталась задача потруднее: на двух из тех же трех путей строили железобетонные основания под транспортеры весом в 400 тонн, ведь калибр-то — 305 миллиметров; кроме того, для электрокаров, подающих к орудиям из вагонов-погребов снаряды и заряды, нужен специальный настил. Такого настила еще не было, не вывезли пока и строительный мусор с позиции, хотя транспортеры уже заняли свое место. Много еще работы на этой новой базе.
Как же обеспечена вторая боевая задача — оборона базы с моря, суши и воздуха?
Помимо береговой артиллерии и авиации наша главная защита от наступления с материка через перешеек и от десантов — армейские части, подчиненные Ленинградскому военному округу. Это 8-я отдельная стрелковая бригада, три инженерных батальона, строительная рота и, кроме того, пограничный отряд, имеющий на далеком материке свое начальство. Командиру базы все они были подвластны только как начальнику гарнизона и оперативно. Лишь за несколько дней до войны Управление политической пропаганды ЛВО переподчинило нашему политоргану отдел политической пропаганды 8-й бригады, возглавляемый полковым комиссаром Г. П. Романовым.
Мой приезд в бригаду удачно совпал с собранием партийного актива. Самое лучшее время, чтобы узнать истинное положение дел. Бригадный комиссар А. Л. Расскин представил меня собравшимся. Я с интересом слушал выступления коммунистов бригады, они говорили о недостатках в боевой и политической подготовке в строительстве оборонительных сооружений. Как я понял, бригада строила дерево-земляные огневые точки в своих батальонах, в районах обороны, а инженерные части, подчиненные Москве и Ленинградскому округу, строили в глубине полуострова, отступя от границы 4–6 километров, полосу дотов.
Очень интересный был для меня актив. Я узнал, что оба стрелковых полка — 270-й и 335-й, а также 343-й артиллерийский полк — участвовали в советско-финской войне на Карельском перешейке в составе 24-й Самаро-Ульяновской Железной дивизии, одной из старейших дивизий Красной Армии. Не удивительно, что на груди многих командиров и политработников были боевые ордена и медали.
Бригадой командовал теперь полковник Николай Павлович Симоняк, награжденный орденом Красного Знамени за финскую войну. Внешне он производил впечатление человека нелюдимого и угрюмого. Таким я его и считал первые дни, вернее недели, совместной службы на Ханко. На самом деле это был очень скромный, серьезный и заботливый командир с доброй душой. В прошлом, в гражданскую войну и после нее, он был кавалеристом и сохранил с тех пор сухую, поджарую фигуру.
Партактив окончился поздно. На другой день часам к семи утра вместе с командованием бригады и командиром 335-го стрелкового полка майором Н. С. Никаноровым мы уже были на границе, в районе Лаппвика. Граница протяженностью в четыре километра пересекала перешеек в самом узком его месте.
