Теодор Гладков - Менжинский
Некоторые большевики не поняли новой политической обстановки в стране и не приняли новую ленинскую тактику. Они сначала выступили за бойкот II думы, а затем, воспользовавшись ошибками, допущенными социал-демократической фракцией думы в начале ее работы, выдвинули лозунг отозвания депутатов из думы.
Эту линию отзовистов Ленин назвал мертвой тактикой, тактикой хранения в консервах революционных слов периода первой русской революции.
Ленин называл отзовистов «незрелыми элементами большевизма». Во главе отзовизма стояли отошедшие от марксизма А. Богданов и Г. Алексинский. Порвав с марксизмом, эти «отзовистские вожди» стали открыто пропагандировать идеи философского ревизионизма, богостроительства, идеи, враждебные марксизму, материалистическому мировоззрению. Взгляды отзовистов разделяли и некоторые рабочие и интеллигенты-большевики, которые искренне думали, что поступают правильно, что действуют в духе старых большевистских традиций. К числу таких искренне заблуждавшихся «левых большевиков» в этот период можно отнести и Менжинского.
Вячеслав Менжинский остро и болезненно переживал поражение первой русской революции. Преследуемый жандармами, он был вынужден бежать из России сначала в Финляндию, а затем по решению большевистского центра покинуть пределы империи и выехать в дальнюю эмиграцию. В декабре 1907 года Менжинский, остановившись на несколько дней в Гельсингфорсе, выехал через Швецию в Бельгию и поселился в Брюсселе. Его поразили отнюдь не революционные, самоудовлетворенные настроения рабочих организаций Бельгии. Революционная натура Мепжинского не могла смириться go столь мирным настроением рабочих, она жаждала революционной деятельности. Все месяцы, проведенные в Брюсселе, Менжинский живет недавними революционными делами в России и под их впечатлением начинает писать роман из жизни военной организации. Летом 1908 года он переехал из Бельгии в Швейцарию, в Цюрих, а затем, по вызову редакции «Пролетария», в Женеву.
По дороге в Швейцарию Менжинский на несколько дней остановился в Париже.
После Брюсселя и Парижа маленький Цюрих показался слишком скучным, быстро надоел. С группой товарищей, таких же безденежных, обездоленных политических эмигрантов, Менжинский предпринял путешествие в Италию. Так как денег ни у кого не было, в путь отправились пешком. Ночевали в крестьянских сараях, а то и под открытым небом. Питались всю дорогу всухомятку, ибо даже итальянские траттории с их дешевым вином для них были слишком дороги. Посетили Милан, дошли, наконец, до Рима. В Италии Вячеслав Рудольфович встретился с приехавшей из России сестрой Верой. Рассказывал ей о Риме. «Это впечатление от искусства Рима, — вспоминала впоследствии Вера Рудольфовна, — даже после художественных музеев Парижа и всего виденного раньше Менжинским было ошеломляющее».
Вера Рудольфовна, в свою очередь, рассказывала о России, о Петербурге, о трудном положении партии, разгуле реакции, о том, что военно-окружной суд и жандармерия продолжают разыскивать Менжинского, что на станцию Удельная, где жила Юлия Ивановна Менжинская с детьми, вновь приходили жандармы.
Петербургский военно-окружной суд и по его просьбе жандармское управление действительно разыскивали Менжинского, чтобы посадить на скамью подсудимых. Об этом свидетельствуют сохранившиеся в архиве документы. Так, 15 мая 1908 года суд обратился в полицейское управление станции Удельная с просьбой «сообщить адрес проживающего на станции Удельная Вячеслава Рудольфовича Менжинского». На обороте этого отношения пристав Лесного полицейского участка написал: «Возвращая настоящее отношение в СПБ окружной суд, уведомляю, что Вячеслав Менжинский в вверенном мне участке не проживает».
29 мая Петербургское охранное отделение сообщило в канцелярию суда: «Где в настоящее время проживает Менжинский, сведений добыть не представилось возможным».
Разыскиваемый жандармами Менжинский в это время путешествовал по Италии. Вместе с Верой Рудольфовной он возвратился в Швейцарию, в Женеву. Отсюда Вера Рудольфовна, встретившись по партийным делам с Надеждой Константиновной Крупской, через Париж выехала в Россию.
Ленин и большевики, работавшие в редакции «Пролетария», в это время были заняты подготовкой всероссийской партийной конференции. Подготовка к конференции проходила в острой борьбе с ликвидаторами и отзовистами. Заграничный кружок Богданова — Алексинского выдвинул сектантский лозунг созыва «чисто большевистского съезда», тем самым отзовисты пытались сорвать усилия Ленина, направленные на сплочение всех партийных сил. Потерпев провал в своих попытках, они стали добиваться мандатов на конференцию. На конференцию польской социал-демократии, которая состоялась в октябре 1908 года в Кракове, поехал один из лидеров отзовизма, Г. Алексинский. Присутствовал на ней и Менжинский, который прибыл в Краков под именем «князя Старосельского». Алексинский пытался провести на конференции отзовистскую резолюцию и получить мандат на общероссийскую конференцию. Польские социал-демократы отзовистской резолюции не приняли и поддержали ленинскую линию.
В конце 1908 года издание «Пролетария», в редакции которого в это время работал Менжинский, было перенесено в Париж. В Париж приехал и Ленин. Здесь, в Париже, с 21 по 27 декабря проходила V Общероссийская партийная конференция. Менжинский на эту конференцию не был приглашен. Заведующий заграничной агентурой охранного отделения в отчете о конференции в департамент полиции сообщил, что Ленин «воспротивился приглашению Алексинского и Старосельского-Менжин-ского на конференцию». Кстати сказать, благодаря этому донесению охранное отделение напало-таки на след исчезнувшего Менжинского. В делах охранного отделения появляется «справка по центральному справочному алфавиту на Степинского-Менжинского без имени и отчества», в которой указаны индексы дел охранного отделения, где фигурирует Менжинский и ниже вывод красным карандашом: «Старосельский (Доров, «Степинский») и есть Менжинский».
Почему Менжинский, один из образованных марксистов и активных деятелей революции 1905–1907 годов, в период реакции разошелся с Лениным и оказался в рядах отзовистов, а затем и впередовцев?
Оторванный от России, от российского рабочего класса, он, как и другие отзовисты, не понял новых политических условий, порожденных поражением революции, необходимости выработки новой тактики, использования новых форм и методов работы в массах.
Процесс гниения и разложения буржуазной интеллигенции, выступавшей попутчиком в революции, а теперь переметнувшейся в лагерь реакции, не мог не вызвать в душе истинного революционера, каким был Менжинский, чувства глубокого негодования и отвращения. Менжинскому, конечно, было известно заявление сменовеховцев о том, что «не только нельзя мечтать о слиянии с народом — бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной». Негодование и отвращение требовали активного действия. И это действие Менжинский представлял себе в «необходимости сохранения нелегальной организации, которой должна быть подчинена легальная работа, в том числе и думской фракции», «сохранения и усиления военных организаций и проведения деятельной пропаганды в войсках».
