Сергий Тишкун - Люди Греческой Церкви. Истории. Судьбы. Традиции
– Мы говорим о тех, кто готов прийти в храм, – по приглашению или, как те дети, когда их организованно ведут из школы. Но ведь есть и такие люди, которые по своей воле никогда не придут в Церковь?
– Я приведу один пример из собственной жизни. Есть какое-то количество людей из нашего прихода[67], которые не хотели участвовать в том, что мы делали, отстранялись от нас. У них было какое-то предубеждение против Церкви. Они входили в свои ассоциации, к примеру ассоциацию экологов, развития культуры, ассоциацию помощи детям-инвалидам… Однажды члены одной ассоциации позвали меня как священника, чтобы я с ними разрезал «Василопиту».
Я к ним пришел, мы разрезали пирог, и я остался на их общее собрание, а затем сказал: «Спасибо, что вы меня пригласили разрезать пирог! Я бы хотел стать членом вашей ассоциации. Какие у вас ежегодные взносы?» Кто-то мне сказал, что взнос составляет двадцать евро. «Возьмите двадцать евро и примите меня»… Другие ассоциации хотели тридцать евро, и я со временем стал членом всех групп и объединений, которые существуют в моем приходе. Теперь они меня приглашают на общие собрания, и мы решаем вопросы экологии, культуры, спорта, вопросы, касающиеся детей-инвалидов. В этих ассоциациях я не обладаю каким-то особым статусом, я – рядовой член, а не «священник ассоциации». Я не хочу выделяться. Мы решаем общие проблемы на равных, как друзья. Где будут учиться дети-инвалиды? Мы убедили муниципальную власть, чтобы она арендовала помещение для детей-инвалидов, предоставила учителей. Я тоже ходил к мэру, просил о помощи. Так я участвую в решении социальных проблем нашего прихода. Недавно в нашем районе начали вырубать леса, а на их месте – строить здания, дороги. Мне это небезразлично, ведь здесь живет моя семья, и я присоединился к группе, которая занималась этим вопросом. Для общих собраний этой группы я предложил залы церкви: «Зачем арендовать кафе? Приходите в храм, я вас угощу кофе, и мы сможем там провести собрание». Так я подружился с этими людьми. Они делают доброе дело: решают социальные проблемы, но им было нелегко прийти в Церковь. А сейчас они поменяли свое мнение.
Для чего я все это говорю? Нужно искать способы сблизиться с теми, кто не идет к нам навстречу. Нужно идти к ним самому. Поэтому я не жду, пока кто-то придет ко мне повенчаться – и больше я его не увижу, – нет, я сам пойду в группу, в ассоциацию, где состоит человек, мы станем друзьями и будем вместе решать проблемы нашей жизни.
Я здесь немного отвлекусь и скажу, что, на мой взгляд, в странах бывшего Советского Союза, в России, Молдавии, Белоруссии, с православными из которых мне довелось общаться, у священников есть некоторые сложности в контактах с людьми. Мне кажется, что священники в этих странах не желают вмешиваться в дела за пределами Церкви. То есть: здесь моя Церковь, мой храм, где я совершаю богослужение, и мне не пристало идти в какое-то там общество, на собрание, происходящее напротив храма. Зачем говорить с людьми, беседовать с ними на разные отвлеченные темы, если эти люди принадлежат какой-то другой, нецерковной культуре и непонятно, как с ними вести себя. А ведь в этих странах живет множество людей, которые крещены, но к Церкви относятся прямо-таки враждебно, а это значит, что они никогда не придут в храм и мы никогда их тут не увидим. Но ведь и с ними надо говорить о Христе, а значит, надо самому идти к ним!
Надо понять, что эти люди не враги нам, в том смысле, что они могут взяться за оружие и убить. Их крестили, но они не знают, чему учит Церковь, или, как часто бывает, относятся к ней отрицательно из-за того, что кто-то принадлежащий к Церкви (верующий сосед, священник) некогда причинил им какую-то неприятность. Поэтому они избегают Церкви, даже боятся ее. Но когда ты начинаешь им говорить о Церкви – в основном про вопросы веры, – люди принимают это и хотят слушать…
Поэтому надо искать пути общения с ними на их территории. Это, конечно, сложно: я выхожу со своей территории, которая называется храмом, и иду куда-то. И там я буду говорить как человек Церкви. Но не как сумасшедший, с какими-то откровениями и обличениями, а о самых насущных человеческих проблемах. Я не считаю себя мудрецом, который может прийти и просветить их, я – рядовой член общества, и у нас общая жизнь.
Я вам расскажу, что мы еще делали. Когда открыли границы, в начале 90-х годов, мы создали группу для общения с жителями других балканских стран. «Мы» – это друзья еще со студенческих лет. Все – верующие, люди Церкви, но не только священнослужители. Кто-то жил в Афинах, кто-то в Салониках. Тогда получить разрешение на въезд в Грецию было сложно, нужно было брать визу в Румынии, Болгарии, и наша группа помогала детям из других балканских стран приехать в Грецию на учебу или в летние лагеря. Мы назвали ее Межбалканской федерацией православной молодежи.
Мы и сами поехали в Болгарию, Сербию, другие страны, возникло общение. В основном нас принимали в молодежных лагерях, организованных какой-либо митрополией, или в монастырях, так как там можно было разместиться на ночлег, провести какие-то встречи. Мы обсуждали вопросы, имеющие отношение к вере, нашей общей с балканскими народами православной вере. Состоялось очень много совместных мероприятий, которые принесли большую пользу. Началось все это в 1992 году, и теперь в течение уже двадцати лет мы пожинаем плоды. Как-то к нам приехал молодой человек из Молдавии, мы узнали о положении в этой стране и решили помочь. Сняли комнату с кроватями, затем арендовали квартиру с двумя комнатами, затем – двухэтажный дом и создали общежитие, чтобы бедные молодые люди из Молдавии могли приезжать и учиться на богословском факультете. Так с наших балканских соседей мы переключились на другие страны.
Все это необходимо, потому что только так мы будем Церковью. Я считаю, что священник и вообще Церковь должны смотреть на мир широко раскрытыми глазами, чтобы понять, как можно помочь ближнему, оказать ему поддержку и содействие. Человек может оказаться в больнице или собирается жениться и нуждается в помощи священника, или надо разделить с ним его горе, а может, даже просто дать какую-нибудь книгу. Мы как-то ездили по глухим болгарским деревням, где не было ни священников, ни даже крохотных церквушек – вообще ничего, и раздавали книги по катехизации, переведенные на болгарский язык. В Молдавии раздавали иконы, богослужебную утварь, облачения для священнослужителей. Девяностые были сложными годами… Не забывайте также благотворения и общительности, говорил апостол Павел (Евр. 13: 16). Так наше сознание отходит от националистического восприятия народа. Мы святая нация, избранный народ – разве не так говорит Церковь? Что такое святая нация? Нация – жизнь во Христе, жизнь Церкви. Неважно, грек я, болгарин, румын. Нет, я принадлежу к святой нации, я принадлежу к Церкви. Что мы говорим на Божественной литургии? «Соединение веры и причастие Святаго Духа испросивше…» – мы не говорим «причастие сербам», или «грекам», или «русским», мы просим причастия Святого Духа.
