Говард Маркс - Господин Ганджубас
— Что значит «провернешь»?
— Склизкий сказал мне, что ливанский нордель в Лондоне. Продай его. Кабульский нордель у гребаных фашистов. Я уже подорвал базу английской армии в Мёнхенгладбах, и банда Баадер-Майнхоф ест с моей сраной ладони. Я хочу, чтобы ты передал кабульский нордель моему человеку в Гамбурге, а он его продаст.
— Сколько мы все заработаем?
— Мы партнеры, Гоф. Я, ты и Склизкий. Поровну, после того как заплатят всем остальным.
— Это честный расчет для гамбургской сделки, если нордель продают твои люди. Но почему ты должен что-нибудь получать с ливанской партии?
— Склизкий уже согласился, Гоф.
Мы забрали вещи из моей разбитой машины и поехали к тайному убежищу Мак-Канна в Дрогэде. На то, чтобы выправить поддельный ирландский паспорт, ушло несколько дней, и все это время Мак-Канн поносил меня за некомпетентность. Паспорт выглядел отлично и был выписан на имя Питера Хьюза.
— Этот человек существует, Джим?
— Еще как существует, так его растак. Он боец ИРА, англичане его поймали.
— В таком случае мне не кажется, что это хорошая идея разыгрывать из себя мистера Хьюза.
— Да ладно, полиция его не ищет. Хьюз сидит в Лонг-Кеш. Ищут тебя, Говард. Сам подумай, тупой валлийский ублюдок.
Мак-Канн отвез меня в аэропорт.
— Позволь дать тебе один совет, Гоф. Никогда не летай самолетом до того места, куда направляешься. Последнюю часть пути проделывай на поезде, автобусе или машине. Смотри, вот рейс «Эйр Лингус» до Брюсселя. Садись на этот самолет, а затем езжай поездом до Гамбурга.
В Брюсселе сотрудник иммиграционной службы долго разглядывал мой паспорт на имя Питера Хьюза, взглянул на меня:
— Говард?
У меня кровь застыла в жилах: раскрыли! Но он улыбался. И я понял, что он просто шутит, намекая на миллиардера Говарда Хьюза.
— У вас известная фамилия, мистер Хьюз.
Несколько часов в поезде — и я зарегистрировался в гостинице «Атлантик» в Гамбурге, где должен был ожидать звонка Мак-Канна. У меня были ключи от машины и гаража. Тем временем в Лондоне Марти Лэнгфорд зарегистрировался в гостинице «Интернэшнл», в Эрлз-Корт, а машина с ливанским гашишем стояла на гостиничной парковке. Его собирался продать Чарли Везерли. Я позвонил Марти. Никто не снял трубку. Я оставил свой номер портье. Через какое-то время снова набрал телефон гостиничного номера. Подошел кто-то другой.
— Не могли бы вы попросить Марти? — спросил я.
— Я вас слушаю. — Даже отдаленно голос в трубке не напоминал голоса Марти. — Это Марти. С кем я разговариваю?
Я повесил трубку и перезвонил еще раз:
— Вы не могли бы соединить меня с номером мистера Лэнгфорда?
— Алло, алло, Марти у телефона.
Теперь мне все стало ясно. Марти арестовали, и полиция обыскивала его номер. Какой же я болван! Оставил портье свой телефон в Гамбурге. Срочно уматываю.
Изучая расписание в аэропорту Гамбурга, я обнаружил два рейса, отправлявшихся один за другим, до Хельсинки и до Парижа. Я все не мог вспомнить, в какой стране находится Хельсинки, поэтому приобрел билет до Парижа. Оттуда я мог вылететь в Барселону и дальше на Ибицу. К моменту приземления меня лихорадило.
Следующие два дня я слонялся по усадьбе Рози в поисках телефона и туалета. Рози меня игнорировала. Оправившись наконец, я поехал прямиком в аэропорт Ибицы и позвонил по номеру Марти, Везерли и многим другим телефонам в Лондоне. Никто не подошел. Я позвонил Мак-Канну в Дрогэду. Нет ответа. Я сел на ближайший рейс до Амстердама и поехал в квартиру Аренда. Снова набрал номер Мак-Канна.
— Никогда больше не звони на этот гребаный номер и не показывай свою сраную рожу в моей стране. Моя Анна в тюрьме из-за твоих закидонов. Ее повязали гребаные фашисты, чувак. Марти и его два приятеля здесь. Я дал им убежище. Ты обещал им богатства, а дал лишь гребаное пепелище, ублюдок валлийский.
Поток ругани все лился. Я наконец усек, что произошло. Чарли Везерли отправился в номер Марти за образцом ливанского гашиша. На выходе его остановил охранник гостиницы и спросил, в каком номере он был. Он назвал номер Марти. Охранник поднялся вместе с Чарли в номер Марти проверить. Марти, подумав, что Чарли, должно быть, повязали, утверждал, что в первый раз его видит. Марти запаниковал. Собрав манатки, он покинул номер. Машину с ливанским гашишем бросил и сбежал в Ирландию, прихватив оставшихся членов Тафии. Мак-Канн, понятия не имевший, что произошло со мной, отправил свою подругу, Анну Мак-Налти и голландца с запасными ключами, которые были у Грэма, в Гамбург забрать машину из гаража. Их арестовала гамбургская полиция.
— Джим, я искренне сожалею по поводу Анны. Могу я чем-нибудь помочь?
— Я не нуждаюсь в твоей гребаной помощи. Я уже лично объявил войну этим фашистским уродам. Они знают, на что Кид способен. Если не хотят вспомнить Вторую мировую, лучше бы им освободить Анну.
Я связался с Эрни. Он сказал, что через несколько дней приедет в Амстердам. Там как раз открылось «Парадисо», первое заведение, где законом не возбранялось курить марихуану. Мне начинал нравиться этот город с его каналами, проститутками в витринах и прогрессивным курсом на легализацию мягких наркотиков. Может, мне стоит здесь обосноваться? Как-то вечером в ночном клубе «Оксхуфт» я наткнулся на Джо Ливанца. Он тоже подумывал осесть в Амстердаме, взял мой телефон и угостил ливанским гашишем.
Прибыл Эрни и зарегистрировался под вымышленным именем в гостинице «Окура». Я рассказал ему о своем горе. Он посоветовал не волноваться: на чем-нибудь заработаем, в конце концов, будем по-прежнему возить новые европейские автомобили с начинкой в Штаты. Эрни дал мне сто тысяч долларов и велел покупать товар. К деньгам добавил лепешку афгани — в Европе курнуть нечего — и предложил подвезти.
По моей просьбе Эрни подкинул меня в банк, где я арендовал сейф на имя Питера Хьюза и положил туда баксы вместе с ирландским паспортом. Аренд очень обрадовался идее приобрести гашиш в Амстердаме. Мы отдали должное афгани Эрни. В дверь громко постучали. Шестеро голландских полицейских заполонили квартиру. Я поднялся, чтобы уйти, но меня остановили и обыскали. Полицейский нашел кусок гашиша, который дал мне Джо Ливанец. Пришлось предъявить настоящий паспорт.
— Ваше имя Деннис Говард Маркс?
— Да.
— Вы арестованы.
Трое стражей закона свели меня вниз по лестнице, усадили на заднее сиденье автомобиля. В полицейском участке еще раз перерыли карманы и все забрали. Составили протокол, повели меня в камеру. По радио Мик Джаггер исполнял Angie. Меня повязали.
АЛЬБИ
В апреле 1974 года, почти шесть месяцев спустя, я сидел в квартире на одном из последних этажей высотного здания на Айл-оф-Догз, с видом на Темзу и Гринвичский морской вокзал. Я скрывался, чтобы не платить залог. Несмотря на протесты моего амстердамского адвоката, голландская полиция посадила меня на борт самолета «Бритиш Юропиан Эрэуэйз». В Хитроу в самолет поднялись агенты Управления таможенных пошлин и акцизных сборов и отвели меня в полицейский участок Сноухилла. Там мне было предъявлено обвинение по ранее не применявшейся статье 20 Закона о неправомерном использовании наркотиков от 1971 года, по судебному полномочию Соединенного Королевства в совершении преступления, связанного с наркотиками, в Соединенных Штатах.
