Эдуард Лимонов - Балканский Андрей

Место второго человека в НБП занял в этот период Абель. «Мы с Ильичом решили, что пойдем другим путем, — писал Лимонов в книге «В сырах». — Что если мы не можем выводить на митинги впечатляющее количество сторонников, то мы станем устраивать политические акции, не требующие большого количества людей. Акции, шокирующие своей необычностью, привлекающие своей дерзостью и одновременно не наносящие ущерба жизни и здоровью людей. Само собой родилось название — акции прямого действия, сокращенно АПД. В сущности, мы ориентировались на наш же собственный опыт. Мирный захват символически значимых зданий мы уже совершили в Севастополе и в Риге, но теперь мы решили действовать на территории России».

Во главе московского отделения партии встал бывший брянский гауляйтер, выходец из РНЕ Роман Попков. Высокий, худой, в очках и куртке-бомбере, Рома был человеком смелым, но при этом не слишком умным, жутко властолюбивым, пафосным и заносчивым. То есть по сути хорошим руководителем среднего звена и исполнителем, но никаким лидером. (Амбиции ему в итоге и стоили членства в партии.) И если Абель с Лимоновым генерировали идеи, то непосредственным планированием АПД занимался как раз Попков вместе со своей супругой Леной Боровской по кличке Dead Head. Она имела в этом богатый опыт, готовя в свое время захват собора Святого Петра в Риге.

Акции прямого действия нацболов можно условно разделить на три типа:

атаки фасадов различных зданий. Чаще всего в качестве таковых выступали посольства и консульства стран Прибалтики и Запада, иногда — какие-либо российские ведомства, которые закидывали банками с краской, яйцами или петардами, либо нацболы приковывались к ним наручниками;

символические нападения на высокопоставленных чиновников, губернаторов, мэров, представителей стран НАТО и прочих «врагов народа» в понимании партийцев. Первой такой акцией было закидывание яйцами Никиты Михалкова, а в середине нулевых они стали проходить регулярно;

мирные захваты различных ведомств и органов власти. Эти АПД были самыми опасными и рискованными, и они же получили самый большой резонанс в обществе.

Акции прямого действия в то время были для НБП основным способом заявить о себе, однако неверно было бы называть нацболов «акционистами» в духе арт-группы «Война» или художника Петра Павленского. АПД были важны не сами по себе, а рассматривались как средство продвижения партии и вынужденный в условиях России третий путь — между парламентской и вооруженной борьбой.

Особенно многочисленными АПД сопровождалась предвыборная кампания в Государственную думу 2003 года. 27 августа Николай Медведев и Сергей Манжос на форуме «Выборы-2003» облили майонезом главу Центральной избирательной комиссии Александра Вешнякова с криком: «Честных выборов не будет!» 6 октября в Питере Наталья Луковникова отхлестала цветами свежеизбранного губернатора Валентину Матвиенко, а Сергей Гребнев разбросал листовки с обвинениями в навязывании ее городу. В день голосования 7 декабря Наталья Чернова добралась до второго лица государства, премьера Михаила Касьянова, в которого на избирательном участке кинула яйцо со словами: «Касьянов, ваши выборы — фарс!» Завершилась эта серия акций под Новый год, когда Попков на «съезде победителей» партии «Единая Россия» бросил несколько яиц в выступавшего со сцены ее лидера Бориса Грызлова.

Фантазия нацболов развернулась во всю ширь. Помимо яиц, цветов и майонеза использовались торт (им получил по лицу мэр Нижнего Новгорода Вадим Булавинов), кетчуп (пострадал консул Литвы в Петербурге Гинтарас Ронкайтис), наручники (нацбол приковал себя к мэру Риги Гундарсу Боярсу) и другие подручные предметы.

Среди сотен акций прямого действия, проведенных нацболами, особо выделяются и остаются по сей день непревзойденными две — захваты кабинета вице-премьера Михаила Зурабова в августе и приемной администрации президента в декабре 2004 года. Стоит напомнить, что затеянная правительством летом того года отмена льгот для пенсионеров, инвалидов и прочих незащищенных категорий населения стала поводом для наиболее масштабных социальных протестных выступлений граждан в постсоветской истории России. Обещанные властями денежные компенсации не покрывали всех издержек, а такие новшества, как отмена бесплатного проезда для стариков, ударили по карманам многих миллионов людей. Кроме того, пенсионеры — как ни странно — оказались одной из наиболее организованных корпораций в российском социуме, показавшей, что умеет отстаивать свои интересы.

Во время голосования в Думе по принятию «монетизационного пакета» в ответ на реплики, что «народ выйдет на улицы», вице-премьер Михаил Зурабов бросил: «Никуда ваш народ не выйдет». И просчитался. Самыми первыми вышли нацболы.

2 августа 2004 года несколько десятков национал-большевиков проникли в здание Министерства здравоохранения и социального развития и заняли кабинет Зурабова. Сам министр в тот момент на месте отсутствовал. Нацболы жгли файеры, вывесили из окон флаги, разбрасывали листовки, скандируя: «Зурабов — враг народа!», «Долой правительство и Думу!», «Народу — бесплатную медицину, министров — на гильотину!».

Именно во время этой акции фотокором «Associated Press» был сделан снимок, обошедший все мировые СМИ:

Максим Громов выкидывает из окна обнаруженный им в кабинете портрет президента Владимира Путина. Это был демонстративный жест неповиновения в адрес хозяев Кремля. Возможно, именно эта фотография, которая, безусловно, легла на стол президенту в папке с ежедневными публикациями, предоставляемыми ему пресс-службой, и определила жестокость дальнейшего наказания.

Семеро участников акции — Громов, Анатолий Коршунский, Олег Беспалов, Григорий Тишин, Анатолий Глоба-Михайленко, Сергей Ежов и Кирилл Кленов — получили по пять лет лишения свободы. Причем Громов отсидел свой срок от звонка до звонка, проведя 250 суток в штрафном изоляторе, показав пример стойкости и мужества и став с тех пор главным героем партии.

У прокурора Сергея Циркуна в финале процесса случилась истерика. «Вы, большевики, у власти были, вы моего прадеда к стенке поставили как буржуя! — кричал он родителям подсудимых. — И глазом никто не моргнул! Ненавижу я вашу власть большевистскую! Поняли?! Ненавижу! Коммунисты проклятые! А что вы со страной делали?! А когда вы беременным женщинам саблями пузы рубили?! Вам было жалко?! Вы, борцы за классовую идею! Царскую семью расстреляли! Вам не жалко было. Да?! Ну! Стреляйте в меня! Повесьте! Ненавижу вас, коммуняки проклятые! Поняли?! Всегда буду вас ногами топтать! Ну, давайте! Я один — вас много!»

Все это было заснято на видео и после обнародования записи руководство Генпрокуратуры было вынуждено невыдержанного носителя мундира уволить.

А спустя три месяца прошел аналогичный мирный захват приемной администрации президента. В нем участвовали уже 39 человек, из них — восемь девушек. Нацболы пришли в приемную администрации президента (на прием к тогдашнему советнику Путина Андрею Илларионову), забаррикадировались в зале и выдвинули требования отставки руководства страны, изменения политического курса и освобождения осужденных по делу Минздравсоцразвития товарищей. Все 39 человек были арестованы, им предъявили обвинения в массовых беспорядках (в отдельно взятой комнате). Поскольку дело происходило 14 декабря, участников акции стали называть «декабристами».

Процесс с участием большого числа адвокатов, родителей, с пристальным вниманием прессы, вышел нервным. «В деле “39-ти декабристов”, как окрестили его журналисты, и без того было столько всего наносного, лишнего, показушного, истеричного и лживого, что это дело, чуть ли не с первых его дней, превратилось в дурную, любительскую постановку с множеством актеров и режиссеров, их родственников и знакомых, которые лезли каждый со своими советами, идеями и инициативами, собирали собрания у дверей суда, похожие на собрания обманутых вкладчиков или членов жилищного кооператива. В итоге весь этот “цирк-шапито” легко мог рухнуть на головы присутствующих и похоронить их под своими сводами, — писал Сергей Беляк, защищавший нескольких участников акции, в своей книге «Адвокат дьяволов». — И вообще, признаюсь, ко всем этим девочкам я относился, как к своим детям. Что, безусловно, неправильно, потому что из-за этого я переживал за них больше, чем того требовалось для дела. Да и Лимонов меня постоянно критиковал: “Что ты к ним относишься, как к маленьким! Они давно не дети, они — взрослые люди…”».